Чарльз аккуратно укладывает в бельевую корзину рождественские свечи, которые он, видно, сам сделал из каких-то подручных материалов (в Ираке много чего нет, а вот этих самых подручных материалов — завались. То ли из-за войны, то ли просто не убирают). Поднимает корзину и вдруг, словно вспомнив что-то, говорит как бы самому себе: «А вообще-то я приехал сюда из-за детей. После того случая во Вьетнаме я долго считал себя героем. А что я, собственно, там делал? Да людей убивал, людей, которые — другие, которые не хотят жить, как мы. Мне часто мерещится такое: грохот, огонь, дым и детский плач. Может, я и убил тех детей. А теперь вот просыпаюсь и возвращаюсь к себе…
Здесь недалеко приют для беспризорных детей-инвалидов. Многие из них даже головы поднять не могут. Я и решил: как начнут бомбить, я пойду к ним и спасу их. Как тогда во Вьетнаме спасал своих друзей, буду спасать здесь своих детей…»
Чарли укладывает корзину со свечками в багажник машины, и мы едем в церковь Святого Рафаэля.
Юсун Джамиль, тринадцатилетний мальчишка, привлечен к воротам церкви вместе с другими пацанами с окрестных дворов звуками необычной музыки и пения. Они столпились гурьбой и, не отрываясь, смотрят на американцев, которых они видят в Багдаде впервые в жизни. Им никто не сказал, но они инстинктивно понимают, что эти странные тети и дяди, стоящие в линию с горящими свечками в руках и поющие во дворе церкви странные песни, и есть те самые ужасные американцы, о которых говорят только плохое везде и всегда.
Юсун отделяется от толпы. Подходит ближе к поющим, поворачивается к друзьям и шепотом кричит, как умеют только дети во всех странах: «Я буду стоять здесь, с ними, все время, и бомба не упадет мне на голову!».
Его друзья просто укатываются со смеху и бегут прочь, в темноту. И Юсун, не оборачиваясь, убегает за ними вслед.
P.S. Из электронной почты, приходящей в США в адрес организации «Голоса в глуши»: «Я готов с вами согласиться и даже поддержать вашу позицию, но только после того, как мы разбомбим Саддама в пыль и клочья или загоним его навсегда в каменный век. Джеймс М.»
Из дневника
Хорошо знакомый аэропорт им. Саддама в Багдаде. Называется международным. Раз в неделю рейс из Москвы. Раз в неделю из Парижа. Еще несколько рейсов из арабских стран, ООНовские рейсы. И все.
Как хорошо, что в этот раз мне не нужно брать уведомление-квиток о необходимости сдать кровь на спид. Я уже сдал ее в свой прошлый приезд в январе и получил справку, которая действительна три месяца. Надеюсь до пятого апреля все кончится, т. е. сдохнет или верблюд, или царь и мне не придется вновь сдавать кровь. Помню, как одна американская журналистка сказала, что в первый раз была рада тому, что ей уже 54 года. Женщины могут не сдавать после 50 лет. Поскольку никто из сдающих никакого результата не получил, я думаю, что все это просто хитрая выдумка, чтобы сшибить немножко денег. Анализ стоит 25 долларов. После этого анализа руку неделю не мог поднять. Зато Саддам потихонечку копит на новый дворец, где под кроватью можно будет спрятать баночку с маринованными спорами сибирской язвы.
Итак, пока я рефлексирую насчет борьбы со спидом в Ираке, происходит бесконечное прохождение паспортного контроля. Усатый паспортист механически водит головой слева направо минут двадцать. Потом вдруг спрашивает: русский? Наконец бьет раза четыре печатью с такой силой, что, кажется, у него сейчас отвалятся усы, а у аэропорта поедет крыша. Но все обошлось. Крыша не поехала, а поехали мы с Юрой в не поддающейся идентификации груде металлолома, мимо каких-то, по меткому выражению моего любимого автора Василия Аксенова, развалин новостроек по направлению к гостинице «Флауерз Лэнд», где все знакомые и почти родные. Особенно для Юры, который с небольшими перерывами провел здесь уже полгода.
Хорошая новость. Маффиозо Гассан, который контролировал всех российских корреспондентов, разоблачен и уволен из Министерства информации за коррупцию в рамках операции «Чистые руки». Вместо него коррупцией назначен руководить другой человек — Рамез, еще более неприятный тип. Благодаря российской прессе Гассан купил дом и две машины. Все это он сейчас продает и пытается выехать с семьей в Сирию. Крысы бегут с корабля. Плохой знак. Гассан был не самой тупой крысой. Гассану удалось избежать серьезной кары только потому, что он был родственником человека со связями в «правильном клане».
Новости сообщает мой новый переводчик — Мундер, который по-русски говорит, как Арнольд Шварцнеггер в роли русского копа. Но при этом он застенчивый и грустный. И знаток Пушкина в придачу. Процитировал: «Белеет парус одинокий в тумане…» На этом цитата из Пушкина резко оборвалась, и мы доехали до родной гостиницы. Объятия со всем обслуживающим персоналом. Удары по спине. Чай, т. е. обжигающий губы сахар с примесью заварки. Мы дома. Телефон работает. Электричество с перебоями. Доступ в Интернет тоже.