Эл небрежно пожал плечами. Угол рта у него поднялся в кривой усмешке, а черные, глубоко посаженные глазки так и лучились самодовольством. — Уж будь уверен. Они надежно заперты в сейфе студии вместе с целой дерьмотонной всего остального, чего никто, наверное, никогда не услышит.
— Надо же. А чего?
— Ну, у меня тут есть невыпущенный материал, записанный "Стоунз", когда этот блондин — как его там звали? Брайан? Да, Брайан Джонс — когда он был еще жив. Невероятно, что он умея выделывать на ситаре. Не помню точно дат, но это было в одно из их первых турне по Северной Америке. Черт, сам Джон Леннон заезжал ко мне и записал четыре-пять соло композиций, это было, когда он тут бражничал на Западном побережье с Нильссоном и его парнями. У меня есть треки "Дорз", записанные незадолго до того, как Моррисон уехал в Париж, пара вещей Стиви Рея…
— Надо же! Вы хотите сказать, что у вас есть невыпущенный материал "Дорз"?
— Почти на пол-альбома. Четыре песни, над которыми они начали работать сразу по окончании "Эл-Эй. Вумэн".
— Надо же, — в который раз повторил Стюарт, удивленно качая головой. — Впервые слышу, что они тогда начали еще один проект.
— Да. И в то же время Маккартни вроде как собирался сюда на пару дней, но в последний момент ему пришлось отказаться. А жаль. — Настала очередь качать головой Элу.
Стюарт вновь глубоко затянулся сигаретой, потом выдохнул серый клуб дыма, переходя на пару шагов дальше по коридору к следующей фотографии в рамке. Это был черно-белый глянцевый портрет Джима Моррисона, который стоял, поставив ногу на усилитель. По нижней части фотографии прямо по его затянутым в черную кожу чреслам ползла золотом роспись. На фотографии Моррисон обеими руками — прямо как бейсбольную биту — сжимал бутылку виски и, наклонив голову, глядел в пол. Длинные вьющиеся волосы занавешивали лицо, но Стюарт тут же узнал выгнутую в самодовольной ухмылке верхнюю губу легенды рока. Мальчишкой в Челси, штат Массачусетс, Стюарт ночь за ночью практиковался перед зеркалом в ванной, добиваясь этой презрительной усмешки.
— Поверить, черт возьми, не могу, что вы записывали всех этих ребят, а никто об этом даже и не слышал.
— Ну, я бы не сказал, что совсем уж никто не слышал. Кое-кто знает. — Голос Эла упал до почти заговорщицкого шепота. — Эта студия — вроде как секрет для своих, так сказать, среди профессионалов. Мне не надо особо рекламировать себя, поскольку народ и в общем-то слышит о том, что мы тут делаем, и сам приезжает ко мне.
— Да уж, готов поспорить. Но… Я хочу сказать, дерьмо, достаточно только поглядеть на эти чертовы картинки на стене! — Стюарт громко охнул. — Да это ж просто "Кто есть кто" истории рок-н-ролла.
— Задницу можешь прозакладывать, что да, Стюи-малыш.
Тут Стюарт едва не взорвался.
Стюи-малыш! Так его никто, ну никто не смел называть! Но Эл продолжал говорить, даже не замечая ярости Стюарта:
— И если нам удастся договориться, знаешь, чью фотографию я повешу сюда на стену прямо возле "Короля Ящериц", Джими Хендрикса и Дженис Джоплин?
С улыбкой он замолк, явно поддразнивая своего гостя, но Стюарту не было нужды отвечать — что до него, так он знал, кто это будет.
Стюарт Бонни был ведущим гитаристом "Броукенфейс", стремительно идущей в гору хард-рок-группы из Бостона. После вереницы "почти-хитов", как окрестил их песни какой-то писака, их первый альбом на "Релэтивити Рекордс" весной сам, без посторонней помощи, пробил себе дорогу в первые пятьдесят. После летнего турне, где группа разогревала зал для "Перл Джэм", он поднялся на самый верх, взял первое место, но продержался там только неделю, потому что вышел новый альбом "Ю-Ту". В отличие от большинства групп, кому обычно требовалось год-два, чтобы выдать следующий альбом, "Броукенфейс" на следующий же день после того, как в августе закончилось турне с "Перл Джэм", начали записывать "Зигомэнтик", который надеялись выпустить еще до Рождества.
Но тут начались проблемы.
Группе не слишком нравилось, как обстоят дела на их нынешней студии, в особенности с Эдом Симмонсом, сопродюсером их первого альбома на "Релэтивити". Было и не явное, но вполне ощутимое давление со стороны денежных мешков наверху: выдайте, мол, что-нибудь, что попало бы в десятку сразу по выходе. А Симмонс все повторял: "Я что-то сингла тут не слышу! А ты?"
За последние несколько недель обстановка все накалялась, временами грозя разорвать саму команду изнутри. Вот почему Стюарт решил взять себе уик-энд, чтобы прокатиться из Л.A. в Сан-Франциско. Как и многие рокеры, он, спасибо профессиональным слухам, слышал о студии "Чистый звук" Эла Сильверстайна, и ему хотелось поговорить с самим Элом, посмотреть, чем тут пахнет. Все это было не всерьез, по крайней мере на этом этапе. Он пока просто разнюхивал, не собираясь ничего решать. На Стюарта не так-то легко было произвести впечатление — учитывая выработанный за годы имидж крутой невозмутимости. Но, глядя на этот наглядный перечень всех тех, с кем работал Эл за последние двадцать лет или около того, он уже знал, что сделает, черт побери, все, что в его силах, чтобы заставить группу приехать сюда хотя бы на пару недель поглядеть, получится ли у них тут что. Не может же быть это хуже проблем, какие у них и так есть. А если все обернется совсем уж скверно, Стюарт все равно подумывал уже о том, чтобы расквитаться с группой и начать работу над соло-альбомом.
Стюарт продолжал медленно двигаться по коридору, попыхивая сигаретой и с удивлением разглядывая вереницу вставленных в рамки и подписанных фотографий: Бадди Холли, Сид Вишез, Дженис Джоплин, Джон Леннон. Эл сопровождал осмотр несмолкающим потоком болтовня, рассказывая подробные байки о легендах рока: кто записывался здесь и когда. И всякий раз владелец студии подчеркивал, что большая часть материалов так и не была выпущена.
Лишь почти дойдя до конца коридора, Стюарт обратил внимание на одну поразительную странность. Нахмурившись, он внимательнее рассмотрел фотографию с сейшна записи с исходным составом "Претендерз". У него буквально отвисла челюсть, и он едва не сболтнул лишнего, но все же смолчал, осознав скрытый смысл того, что пришло ему в голову.
— Вот это Крисси Хайндз. — Голос Эла звучал раздражающе громко, как будто он стоял за самой спиной Стюарта. — Да уж, дружок, голосок у нее тот еще, сразу отличишь, верно?
— Э-э-э… да, — рассеянно протянул Стюарт, а смутная догадка начинала постепенно оформляться. — Это, э-э-э… жаль, что полгруппы взяли и кончились на передозняке.
Он чувствовал, как придвинулся к его плечу Эл, и сделал быстрый шаг в сторону в надежде отойти от владельца студии подальше.
— А как насчет этой фотографии Стиви Рей Воэна? — Эл указал на последнюю фотографию на стене. — Потрясающий снимок, правда?
— Да, конечно, — отозвался Стюарт, но все еще растерянно: тревога становилась все более отчетливой.
Стена перед ним была не просто историей рок-н-ролла, это была почти хронологическая фотоистория мертвых легенд рок-н-ролла.
— Этот снимок Стиви Рея — он, э-э-э… похоже, был сделан… когда Стиви Рей был?..
Стюарт умолк, постучав указательным пальцем по фотографии, причем стукнул достаточно сильно, чтобы фото покосилось.
Негромко хмыкнув, Эл протянул руку из-за плеча Стюарта и поправил фотографию, в то время как сам Стюарт наклонился затушить окурок в наполненной песком пепельнице на полу.
— Ты что-то сказал? — переспросил Эл.
Его дыхание скользнуло по виску и щеке Стюарта словно тепловатая вода, но, несмотря на тепло, Стюарта пробрал озноб.
— Когда был сделан этот, э-э-э… снимок? — спросил Стюарт, сознавая, что в его голос закралась легкая дрожь. Он, казалось, уже несколько секунд смотрит на фотографию Стиви Рея, ожидая ответа Эла, чувствуя, как по хребту его ползут щупальца все усиливающегося холода.
— На самом деле, незадолго до катастрофы, — просто ответил Эл, а потом вздохнул. — Ужасно, как все получилось, а?