Устроившись ди-джеем, он надеялся, что один из ночных звонков принесет ему встречу с девушкой его мечты. Застенчивый по натуре, он редко приглашал девушек на свидания, поэтому рассчитывал с помощью звонков значительно расширить круг знакомств и представлял бесконечную череду женщин, с которыми он сможет встречаться и, если повезет, трахаться. Вдруг удастся найти спутницу жизни. Он не раз слышал истории о радиофанатках, звонивших ди-джеям, договаривающихся о встрече, а потом ублажающих по высшему разряду.
Да только мало что обломилось ему. Первой поклонницей оказалась девушка по имени Грета. Как-то после смены он заглянул к ней и пожалел, что она не встретила его в парандже. Пришлось все равно оттрахать ее. Грета наградила его триппером, но он получил по заслугам и еще легко отделался.
Второй фанаткой оказалась замужняя женщина, очень даже симпатичная. Но, на беду Расти, она вела дневник. Его нашел муж, бывший офицер морской пехоты, который и подкараулил любовничка после смены. Расти ожидал, что моряк вышибет из него все мозга. Позже выяснилось, что дамочка и раньше ходила налево, просто Расти стал последней каплей. Моряк так и сказал. И действительно, через месяц она позвонила сказать, что разводится, и договориться о новой встрече. Но вся эта история повергла Расти в глубокую депрессию, и он решил отказаться от поиска партнерши для секса и вообще чего-либо постоянного по телефону. Нормальные женщины глубокой ночью ди-джеям не звонили.
Внезапно он проснулся, когда динамики в студии замолчали: "Акваланг" закончился. Расти сознательно включал музыку на полную громкость, на случай, если заснет по ходу песни, как с ним иногда случалось: на мертвую тишину он реагировал, как на будильник. Нажал кнопку и полилась песня "Роллинг стоунз", которую он когда-то обожал. Однако и она давно уже приелась. Красная лампочка все мигала.
— Да пошел ты, — пробормотал он, глядя на телефон. Но "Ю кант олвейс гет вот ю вонт" длилась семь минут и двадцать восемь секунд, а скука просто заедала. Он взял трубку.
— Ми-си-эр.
— Привет, — женский голос. С придыханием. Мелодичный. Теплый.
— Могу я чем-нибудь вам помочь?
— Это Расти?
— Нет, это звукоинженер. Он сейчас занят. Вы хотите заказать любимую песню?
— О, — разочарование в голосе. Расти почувствовал себя виноватым. — Ну… Как насчет "Ватеринг Хейтс" Кейт Буш?
Он рассмеялся.
— Попробуем! — Последний раз он слушал эту песню еще в колледже, тогда она ему понравилась.
— Расти?
Дерьмо, он все же выдал себя. Ну и ладно.
— Да.
— Вы мне солгали, сказали, что вы — звукоинженер. — Она помолчала. — Я ненавижу лжецов. Мой бойфренд — лжец.
Господи, опять двадцать пять. Придется выслушивать историю ее жизни. С другой стороны, она — фанатка Кейт Буш.
— Послушайте, у нас нет записей Кейт Буш.
— Жаль. — В голосе звучало отчаяние.
"Роллингам" оставалось играть еще пять с половиной минут.
— Если вам нравится Кейт Буш, вы, наверное, любите и Питера Габриэля.
— Я его обожаю! — В трубке оживились, и Расти решил, что этот голос ему определенно нравится. — У вас есть "Шок зе Монки"?
— Нет, но у меня есть "Следжхаммер". — Он невольно поморщился. Это была одна из худших песен Гэбриэла, но единственная; заложенная в компьютер.
— Вы сможете проиграть ее для меня? Мне так важно знать, что кому-то… небезразличны мои желания.
Расти взглянул на дисплей, набрал название песни. Ее собирались дать в эфир через три дня, в дневную смену. Ну и хрен с ними.
— Конечно. Она прозвучит сразу за "роллингами".
— Правда? — воскликнула незнакомка, как будто он преподнес ей бриллиантовое кольцо.
— Будьте уверены. И… успокойтесь, хорошо? Все образуется. Психотерапия в действии, подумал он.
— Я в этом сомневаюсь. — Она ахнула. — Я… должна идти. Он возвращается.
Она бросила трубку. Расти даже не успел спросить, как ее зовут, но песню, как и обещал, поставил, заменив ту, что значилась в списке. Он ожидал, что директор программы позвонит и спросит, почему он нарушает график, но красная лампочка на телефонном аппарате не вспыхнула. В эту ночь "Следжхаммер" прозвучал очень даже неплохо.
Теперь Расти каждый раз кидался к трубке в надежде услышать ее голос. Она перезвонила лишь через неделю.
— Привет.
— Эй! Где ты пропадала?
— Работала.
Его это насторожило.
— Правда? А где в Кливленде работают по ночам?
— У моего бойфренда домашний тренажерный знал. Я там занимаюсь, когда его нет. Он меня убьет, если узнает. Но я хочу быть в форме… для него.
— Это хорошо. — Перед его взором мысленно возникли лицо и фигура его модели со страниц "Секретов Виктории".
— А где сейчас этот поклонник бодибилдинга?
Она вздохнула:
— Сказал, что пошел играть в карты с приятелями. Но я ему не верю. В последний раз он говорил то же самое, а когда вернулся, от него пахло духами.
— М-м-м. — Расти уже ненавидел этого парня. Как он мог оставлять такую роскошную девчонку ночью одну? Будь она его подружкой, он не отходил бы от нее ни на шаг. — И… — Опять та же история. Не следует этого делать, услышал Расти свой внутренний голос. Тебя это не касается. — И как ты выглядишь в трико?
Они хихикнула, да так мило, что губы Расти растянулись в улыбке.
— А почему тебя это интересует?
— Интересно все-таки, что за девушка звонит одинокому ди-джею так поздно.
— Так ты тоже одинок, да?
— Да я готов поцеловать уборщика, только он не в моем вкусе.
Она рассмеялась, и Расти почувствовал, что его все больше тянет к этой девушке.
— Можешь прокрутить мне песню?
— Какую?
— "Претендерз"? "Брасс ин покет"?
— Отличный выбор! — Наверняка на этот месяц не запланированы: "Претендерз" канули в Лету. — Поставлю ее следующей.
— Спасибо, Расти. Ты… действительно хороший человек. — Сердце у него забилось чаще. — Почему все хорошие люди так одиноки? — спросила она и положила трубку, даже не услышав ответа.
Расти ударил кулаком по столу: опять забыл спросить, как ее зовут.
— Кендолл. Кендолл Лейк.
Он спросил, как только она позвонила, неделю спустя.
— Хорошее имя.
— А ты действительно Расти Нейлз?
Он рассмеялся.
— Черт, да нет же. Я — Расти Лизенбергер, но с такой фамилией на радио не берут, вот мне и подобрали псевдоним. Звучит неплохо?
— Да, мило. — Она помолчала. — А ты?
— Что я?
— Ты милый, глупышка?
— Э… — Он посмотрел на свое отражение в стекле, отделяющем студию от коридора. Волосы поредели, он набрал лишних двадцать футов, но все-таки не Квазимодо. — Моя мама говорит, что я самый красивый парень во всем Кливленде, не считая моего отца. А как насчет тебя?
Она ответила не сразу.
— Идет Том. Я тебе перезвоню.
— Кендолл… — Но в трубке уже слышались гудки отбоя.
Черт, я втрескался в женщину, которая может выглядеть, как злобная карга не в самый удачный для нее день. Тем не менее он отвечал на каждый звонок, пока вновь не услышал ее голос.
— Р-расти? — Похоже, она плакала.
— Что случилось?
— Н-ничего.
— Слушай, я же твой друг. Что случилось?
Она всхлипнула.
— Том узнал, что я занимаюсь на его тренажерах.
— Да? И что?
— Он… он ударил меня гантелью.
— Господи! Ты в порядке?
— Буду.
— Слушай, зачем ты живешь с таким дерьмом? Я бы его убил.
Она запричитала:
— Мне некуда идти. Родители умерли, у меня нет ни братьев, ни сестер. Я стараюсь заработать денег, чтобы жить отдельно. А иногда он ко мне хорошо относится.
— Да, когда не бьет. — Расти побагровел от злости. На Тома, который ее бил. На Кендолл, которая жила с ним. И больше всего на себя, потому что понял — она ему небезразлична. А ведь он обещал себе: никогда в жизни. Он даже не знает, как она выглядит. — Послушай, если он снова ударит тебя, вызови копов, хорошо?
— Тогда он выбросит меня на улицу.
Она пытается заманить меня в ловушку. Хочет, чтобы я предложил ей переехать ко мне. Только не это. Неизвестно, что из этого выйдет. Не нужна мне лишняя головная боль.