— Полагаю, второе твое имя — Питер, да? Пьер?
— Не знаю, что ты пила, пока готовила, но ты, кажется, неправильно меня поняла…
В приоткрытую дверь просунулась голова Джулиана.
— Привет вам! Меня послал генерал. Может, вы двое остынете, и мы поедим десерт?
— Сам остынь, Джулиан! Я только что отыскала своего анонимного критика. — Мое лицо горело негодованием.
Джулиан переводил взгляд с меня на Брайана и обратно.
— Кто? Он? — Джулиан надул щеки и, выпустив струю воздуха в сторону Брайана, нахмурился: — Что у тебя есть против Голди?
— Ничего! Ничего! Почему люди всегда судят меня по поступкам, которых я не совершал?
Брайан Харрингтон развернулся и вышел вон.
— Уф! Кажется, ты больше не будешь работать на Харрингтонов, — заключил Джулиан.
Я поставила конусы на поднос:
— Ничто не принесет мне большего удовольствия. А теперь, Джулиан, если ты действительно хочешь помочь, не мог бы ты взять спички и поджечь бенгальские огни. Только не так, как Брайан Харрингтон разжигал угли.
Когда мы подошли к стеклянным дверям террасы, из магнитофона доносилась барабанная дробь. Все взгляды были обращены к бассейну. На трамплине стоял Арч, отражаясь в водной поверхности. Я чуть не уронила поднос. Его руки были сзади и были закованы.
— Открой дверь. Открой эту чертову дверь! — не помня себя, в страхе взмолилась я.
— Но я еще не зажег…
— Открывай!
Джулиан повиновался. Я скользнула на террасу, быстро подошла к столу и поставила поднос. Безмолвно я посылала Арчу мольбы: «Не прыгай с бортика с завязанными руками. Не прыгай. Не прыгай…»
Его тело приподнялось и с громким всплеском шлепнулось в воду. Я считала: один, два, три, четыре, пять, шесть, семь…
Арча не было видно.
Я бросилась к бассейну и прыгнула. Одежда намокла и потянула меня вниз. Сбросив туфли, я набрала полную грудь воздуха. Нырнула. Арч стоял на дне, пытаясь освободиться от наручников. Я отчаянно рванулась к нему и схватила его под мышку как раз в тот момент, когда расстегнулись наручники. Всплывая, я подталкивала его вперед.
Едва мы достигли поверхности, он, поперхнувшись водой, закашлялся.
— Прекрати! — закричал он. — Перестань! Что ты делаешь? Мам! Господи! Ты все испортила!
Он оттолкнул меня и по-собачьи доплыл до бортика.
— Я пыталась помочь тебе, — бормотала я, хотя вовсе не помогла.
Когда мы карабкались по лестнице, послышались хлопки аплодисментов. Арч одарил меня взглядом, полным ненависти.
— Ты разрушила мое шоу! Почему ты всегда позоришь меня?
— Прости меня. Прости.
Я больше не могла выносить его взгляд и опустила глаза. С меня стекала вода, ноги стояли в луже.
— Ты так и планировал? — радостно завизжала Визи. — Целое представление!
Арч скрылся в доме. Я последовала за ним и потащилась наверх, переодеться. С каждой новой ступенькой ком в горле становился все больше. За соседней дверью метался Арч в поисках сухой одежды. Я нашла кусок ткани и, вытерев лицо, откашлялась.
Все, чего я когда-либо хотела в жизни, это быть хорошей матерью. Но я и не представляла себе, как это трудно. Я изучала книги, водила ребенка к педиатру, в парк и на детскую площадку. Читала ему, проводила с ним время и помогала с домашним заданием. У меня даже никогда не было нормальной работы, хотя я очень нуждалась в ней. Я просто хотела о нем заботиться. И думала, что все мои действия сопряжены с любовью. Я думала, что сделаю все, что в моих силах, чтобы он был здоров и в безопасности, он же — в ответ — будет хорошо воспитан, счастлив и признателен мне.
Да уж.
Солнце закатилось за горы. Воздух стал вдруг холодным. Только я успела надеть спортивный костюм и сухие кроссовки, в мою дверь постучали.
— Мам. Это я.
Арч пытался не смотреть на меня. Его голос дрожал:
— Мам, я знаю, ты хотела помочь. Но так нельзя.
— Ох, милый, прошу тебя! Я думала, ты тонешь.
— Ну… Я хотел сказать тебе… Я совершенно точно решил: я попрошу папу разрешить мне немного пожить у него.
Кто-то однажды сказал мне: «Если приходят трудные времена, лучше ничего не предпринимай». Жаль, что я не вспомнила этой фразы перед тем, как нырнула на самое дно.
— Давай завтра об этом, — ответила я. — Тебя гости ждут.
Шоу продолжалось. Бискотти и бенгальские огни стали хитами программы. Теперь, когда страсти утихли и взрослые и дети мирно беседовали, я чувствовала себя подавленной. Хотелось ли мне съесть дюжину бискотти? Или ни одного? Я остановилась на трех. Они были божественны: тонкий слой черного шоколада изысканно сочетался с анисовым ароматом и хрустящим миндалем. Тая, они оставляли во рту привкус французского кофе и лесного ореха. На западе, прямо над горизонтом, в облаке яркого света плыла Венера. Благоухающий ветерок заставил гостей умолкнуть. Перед тем как насладиться вкусом бискотти, они окунали их в кофе. И каждый выражал восхищение.