- Давай потанцуем вместе со всеми! - предложила я преувеличенно бодрым голосом, и прикусила от досады губу.
Господи, я так бездарно вру, что мне не поверил бы даже младенец! Откуда во мне эта чертова бравурная фальшь? Зачем они выбрали именно меня? Я ведь совершенно не умею обращаться с детьми!
Любочка укоризненно посмотрела на меня, и я испугалась, что сейчас она меня прогонит. Но девочка тихо сказала:
- Мне нельзя танцевать. Из меня уходит жизнь, - буднично сказала Любочка.
И от этой страшной простоты у меня поползли мурашки по коже.
- Кто тебе это сказал? - я выговорила это медленно, очень медленно, боясь, что голос сорвется, что она услышит слезную дрожь.
- Я слышала, как мама разговаривала по телефону, она плакала, и говорила, что из меня медленно уходит жизнь. А потом она сильно напудрилась - она всегда так делает, после того, как поплачет - и принесла мне куклу и шоколад. Взрослые всегда дарят подарки, когда врут. Им так врать легче.
У меня тоже подарок, но мне отчего-то совсем не легко. Если я ей солгу, она почувствует и не поверит. И забросит мой подарок в дальний угол. А мне очень нужно, чтобы она его съела, сейчас же, при мне.
Часы подплыли еще ближе. У меня осталось десять минут и я решилась.
- Любочка, послушай меня очень внимательно! Времени совсем мало. Ты веришь в инопланетян?
Глаза девочки удивленно раскрылись и впервые в них появилось что-то детское: ожидание чуда, приключения.
- Да, - прошептала она голосом заговорщика
- Я из другого мира.
Хоть здесь не пришлось врать, и на том спасибо.
- У меня для тебя чудесный подарок, - я вытащила из кармана алое сердечко. - Это особый шоколад. Он со вкусом жизни.
- Как это? - в детских глазах появилось недоверие.
- Ну, знаешь, бывает шоколад со вкусом карамели, клубники, орехов, а этот со вкусом жизни. Просто съешь кусочек, а дальше увидишь, как все будет хорошо.
- А ты правда с другой планеты? Как она называется? А почему ты выглядишь, как обычная тетя? - вопросы сыпались без остановки.
Любочка, наконец-то, из маленькой старушки превратилась в обычного, любопытного ребенка.
Осталось пять минут.
- Я должна уходить, Любочка!
- А где твой корабль? Возьми меня с собой!
Я поцеловала ее, прижала к себе.
- У тебя все будет хорошо! Я обещаю!
Передо мной появилась дверь. Рядом с ней, почти прикоснувшись к косяку, просеменила пожилая, суровая нянечка, следом торопливо прошел доктор. Я подошла к двери, оглянулась в последний раз на девочку, и ступила через порог.
В Убежище остался только Саныч. Дверь, которая вела на второй уровень, была настежь распахнута. За дверью простиралось до горизонта огромное поле подсолнухов, золотых, крупных. А над подсолнухами двигалось, закручивалось в спирали, как на картине Ван Гога «Звездная ночь», лазурное небо. Словно художник написал еще одну, такую же картину, на которой вместо ночи был день. А может быть, и вправду написал уже здесь, а не там, при жизни? Я никогда не видела таких красок: пронзительного, оглушительно-синего и ослепительно-золотого. А в небе кружились одновременно солнце, луна и звезды. Они менялись местами, как картинки в калейдоскопе.
Кобр крикнул, засмеялся, раскинул руки и упал в подсолнухи. Аркаша, улыбаясь, протянул Ритке венок. Он изо всех сил потянулся вверх, пытаясь водрузить венок на голову любимой, но разница в росте была слишком велика. И тогда Ритка подхватила его на руки, словно пушинку, и закружила, смеясь. И вдруг оторвалась от земли, и полетела в небесную синь.
- Летим, Аркашка! Е... апхчи... мать! Мы летим! - рокотала она.
- Девонька моя дорогая, а я тебя жду-жду! Ну, как все прошло? - Саныч обнял меня, прижал к себе.
- Все хорошо, Саныч! Она мне поверила, и подарок взяла. Ты сказал, что ждешь долго. Сколько же времени прошло?
- Да разве здесь время сосчитаешь? - засмеялся Саныч. - Как только ты ушла, дверь открылась и все туда бросились. А я не мог уйти, не дождавшись тебя.
Вот оно, оказывается, как все просто! Мы привыкли к тому, что нужно бежать, бороться, соревноваться. Вперед, выше, быстрее! И оказавшись в Чистилище, которое мы предпочитаем называть Убежищем, мы продолжали вести себя так же, как и при жизни. Мы устраивали соревнования, потому что думали, что переход на второй уровень - это что-то вроде игры. А когда ничего не получилось, устроили голодовку. Кобр в шутку назвал это восстанием в Небесной Канцелярии. А нужно было просто сделать то, чего никто из нас не сделал бы в реальной жизни: отдать все, что у тебя есть, незнакомому человеку. Отдать за просто так, не требуя взамен даже благодарности. Пойти против собственных инстинктов. Ведь инстинкт требует оставить что-то для себя, чтобы выжить. И хотя мы не звери, но тоже прячем вкусные куски в норах.