Арчи был непредсказуем. Как он мог догадываться о неприязни Оби к тупой работе? Откуда он мог знать, что особенно субботними вечерами Оби ненавидел рыскать по проходам супермаркета и убирать посуду за теми, кто поужинал в столь поздний час?
- Смотри. Я иду тебе на встречу. Ведь достаточно одного опоздания на пол часа и слов босса: «С тобой все ясно, мальчик Оби. Не сидится?..» А затем он выкинет тебя на улицу и будет прав.
- И тогда, откуда же у меня возьмутся денежки? — спросил Оби.
Арчи махнул рукой, давая знать, что он устал от этого разговора. Он мог видеть его психическое состояние, ведь он сидел всего лишь в футе или двух от Оби на белой скамейке. Удары по мячу слабым эхом отдавались в воздухе над футбольным полем. Пухлые губы Арчи собрались. Это означало, что он сконцентрировался, о чем-то думая. Оби предвкушал грядущее изложение его мыслей, не скрывая свою ненависть ко всему, о чем тот думал, и наслаждаясь ею. Арчи мог поступать с людьми так, как ему бог на душу положит, и в то же время быть ослепительнее бриллиантового блеска, гордясь назначением, что он получил в «Виджилсе» [4]. Это сделало его легендой «Тринити». Но он же мог кого угодно довести до ручки своей жестокостью, какой-то небывалой, странной и эксцентричной, никому не причиняющей боли и не требующей применения насилия, но обескураживающей и кого угодно ставящей в тупик. Оби при нем не мог ни о чем думать. Он отгонял всякие мысли прочь, ожидая разговора с Арчи, и когда он назовет чье-нибудь имя.
- Стентон, — наконец сказал Арчи, шепотом, ласково и с какой-то нежностью. — Кажется, его имя – Норманн.
- Правильно, — сказал Оби, небрежно карябая в тетрадке это имя. Только два с лишним на часах. В четыре Арчи может назвать десяток имен, восемь уже записаны у Оби в тетради.
- Задание? — ткнул Оби.
- Тротуар.
Оби позеленел, записывая это слово: «Тротуар» - такое невинное слово. Но что мог сделать Арчи с такой простой вещью как тротуар или с парнем, таким как Норманн Стентон, которого Оби охарактеризовал, как персону с нахально-хвастливым характером, с рыжими волосами и с мутными глазами в желтых белках.
- Эй, Оби.
- Что еще? — спросил, защищаясь, Оби.
- Ты действительно собираешься опоздать на работу? Я полагаю – ты на самом деле хочешь ее потерять? — Голос Арчи был мягким и заботливым, а его глаза – вежливыми и лицемерными, что убивало каждого, кто имел с ним дело. Перемены в его настроении были непредсказуемы. Он мог быть мерзким ублюдком в течение одной минуты и замечательным парнем все оставшееся время.
- Не думаю, что мне действительно стоит кого-либо бояться. Парень, который является хозяином заведения, в котором я работаю – друг моей семьи. Но, кажется, дело не в опоздании, и я не спешу в это вникнуть, похоже, у него есть что-то против меня, но это пока я не добрался до шара.
Арчи перешел к делу:
- Все правильно, с этим покончим. Рано или поздно ты доберешься до шара. Может, кого-либо нужно уволить и устроить твоему боссу интересную жизнь.
- Господи же, нет, — бросил Оби. Он содрогнулся от ужаса, осознавая, как это мерзко, когда все находится в руках такого ублюдка, как Арчи. Не смотря на все его хорошие стороны. А еще были его «Херши», которые все время должны были удовлетворять его страсть к шоколаду. Но, слава богу, Арчи не делал глупостей. Оби мог выдать интересную идею, что-либо обнародовать вслух, снабдить его ценной информацией. Оби был официальным секретарем «Виджилса» и знал, что действительно было нужно для Арчи. Картер, президент «Виджилса» - такой же ублюдок, как и Арчи, как-то сказал: «Делай его счастливым, Оби. Когда Арчи счастлив - счастливы и мы.»
«Два имени», — подумал Арчи. Его лицо побагровело и вытянулось. Он весил немного для своего высокого роста. Когда он шел, то можно было поймать еле заметную вялость в его спортивной походке. Не смотря на то, что он ненавидел спорт вообще, и сам никогда ничем не занимался, к спортсменам относился с презрением. Также он презирал футбол и бокс, оба вида спорта, доминирующие в «Тринити». Спортсмены раздражали Арчи своей тупостью, своей неспособностью понять какие-либо тонкости правил любой игры, если им в ней по неволе приходилось участвовать. Арчи избегал физического насилия – большинство его указаний были упражнениями для психики. Поэтому он от многого держался подальше. Братья в «Тринити» хотели мира любой ценой. Им была нужна тишина в кампусе и целые челюсти. Иначе говоря, под небом места было недостаточно, что, как правило, ставило Арчи в тупик.
- Этот парень, которого называют Губером, — снова сказал Арчи.