Они остановились около шкафчика Джерри.
- Ладно, — сказал Губер. Он уступил, зная, что в данный момент было бесполезно доказывать что-либо еще. Печаль внезапно опустилась на Джерри, наверное, потому, что Губер выглядел очень тревожно, будто какой-нибудь пожилой человек, готовый помочь во всех горестях, что бывают на земле. Его худое лицо было помятым и осунувшимся, глаза призрачны, словно он очнулся от ночного кошмара, который трудно забыть.
Джерри открыл шкафчик. Он когда-то, в первый же день занятий в школе приколол кнопками плакат к задней стенке шкафчика. На плакате было изображено широкое пространство пляжа, на развернутом небе сверкала звезда, она была где-то вдалеке. По пляжу шел человек – маленькая уединенная фигурка во всем этом огромном мире. В углу яркими изумрудными буквами красовались слова: «Сумею ли я разрушить вселенную?» - по Элиоту, написавшему «Потерянную землю», они это проходили по Английской Литературе. Джерри не слишком вдавался в смысл этих слов, но его манила тайна изображенного на нем пространства. Украсить свой шкафчик каким-нибудь плакатом было традицией «Тринити». Джерри выбрал этот.
Он не мог долго думать о пространстве. Зазвенел последний звонок. У Джерри осталось тридцать секунд, чтобы попасть в класс.
- Эдамо.
- Две.
- Бьювейс?
- Три.
Это был тот же список, что зачитывался каждым утром – новая мелодия, новый темп, словно Брат Лайн был дирижером, а класс – словесным оркестром, но с ритмом было что-то не так, словно оркестранты шли за ритмом, а не за дирижером. Как только Брат Лайн называл чье-либо имя, как тут же следовал ответ, до того, как Лайн успевал что-либо отметить в своей тетрадке. Все выглядело спонтанной игрой – импровизацией, развивающейся в классе. Каждый впадал во внезапную конспирацию. Быстрота реакции не позволяла Брату Лайну оторваться от стола, голова была наклонена, карандаш яростно царапал в тетради. Джерри был рад не видеть этих мокрых глаз.
- ЛеБланк?
- Одна.
- Маллорен?
- Две.
Имена и цифры трещали в воздухе, и Джерри нашел в этом нечто любопытное. Каждый продал одну, две, или, может быть, три коробки шоколада. Но не пять и не десять. И голова Брата Лайна оставалась наклоненной, глаза концентрировались где-то в тетрадке. И, наконец:
- Рено.
Действительно, это было так легко крикнуть: «Да», и сказать: «Беру шоколад на продажу, Брат Лайн». Так легко быть таким, как все, не иметь конфронтации и встреч с теми страшными глазами каждое утро. Брат Лайн, наконец, поднял глаза. Темп зачитывания списка был поломан.
- Нет, — сказал Джерри.
Мокрые глаза налились печалью, глубокой и проникновенной, когда они оторвались от разрушений, оставленных кем-то загорающим на пляже, единственно уцелевшем в этом огромном мире, в котором все – чужие.
20.
«В этот исторический период человек все больше стал изучать окружающую его среду…»
Внезапно, началось светопреставление. В классе воцарилось безумное движение. Брат Джекус был ошеломлен. Все ученики вскакивали со своих стульев и пускались в какой-то безумный танец. Они подпрыгивали, словно под ритм неслышимой музыки, и это в абсолютной тишине, хотя шум все-таки исходил от шаркающих ног, а затем тот, кто уже сел, выглядел так, словно ничего и не произошло.
Оби кисло наблюдал за учителем. Брат Джекус очевидно смутился. Смутился? Черт, он был на грани паники. Ритуал был введен на эту неделю, и это должно было происходить каждый раз, когда произносилось ключевое слово. И тогда класс мог внезапно извергнуть нечто подобное взмахам руками и топанью ногами, ставя на место бедного Брата. Конечно, Брата Джекуса легко было поставить на место. Он был новым, молодым и чувствительным учителем – сырым мясом для Арчи. И он, очевидно, не знал, как нужно на все это реагировать, но ничего не предпринимал. Он не пытался хоть как-то угомонить толпу, рискуя вообще оставить все без контроля. Что еще могло произойти? «Забавно», — подумал Оби. – «Как и каждый, этот парень, наделенный всей своей учительской мудростью, знает, что это представление запланировано и организовано «Виджилсом». И еще все говорят о таинственной атмосфере и отказываются признавать существование этой организации». Он удивлялся – почему? Оби участвовал почти во всех заданиях «Виджилса» и уже давно потерял им счет. Вдобавок он продолжал поражаться успеху, с которым они все это время проходили, и ко всему он устал от всех этих заданий, устал играть в няньку, приставленную к Арчи, в его указательный палец и еще во что-либо. Он устал быть координатором, исполняющим это задание точно по графику, как на заказ в пользу замечательной репутации Арчи Костелло. Например, такое задание, как комната №19, когда он снизошел до помощи Губеру, занимает особое место – все для того, чтобы Арчи и «Виджилс» могли выглядеть хорошо, пристойно. Даже в этом необычном задании, в котором Брат Джекус, как мог, избегал фраз, содержащих ключевое слово – команду для действия. Оби, как мог, старался спровоцировать Брата сказать что-либо подобное.