- Мы не суб-люди, мужик.
- Я не разговариваю с вами здесь.
- Но ты пялишься.
- Смотри, — сказал Джерри. — Я жду свой автобус, — что выглядело нелепо, потому что автобус еще не появился в поле зрения.
- Ты знаешь, кто такие суб-люди, мужик? Это ты и такие, как ты. Ты каждый день идёшь в школу, возвращаешься домой на автобусе и делаешь домашнее задание, — в его голосе было презрение. — Квадратный мальчик. Тебе где-то четырнадцать, пятнадцать. Утопаешь в рутине. Ой!..
Шипение распахивающихся дверей и дизельный перегар подошедшего к остановке автобуса. Джерри отшатнулся от этого парня.
- Это твой автобус, квадратный мальчик, — крикнул он. — Сейчас уйдет. Ты многое упускаешь в этом мире, не упусти хотя бы свой автобус.
Джерри подошел к автобусу как лунатик. Он ненавидел такого рода встречи. Его сердце сильно молотило. Он поднялся на подножку и похоронил этот разговор. Автобус тронулся, и он, не удержавшись на ногах, плюхнулся в сиденье.
Глубоко выдохнув, он закрыл глаза.
«Это твой автобус, квадратный мальчик».
Он открыл глаза и закрыл их снова. Солнце через окно слепило прямо ему в лицо.
«Ты многое упускаешь в этом мире, не упусти хотя бы свой автобус».
Розыгрыш. Особенность такого рода людей. Их жизнь состоит лишь из глупостей и пустяков. В ней ничего не происходит.
«И еще…»
«Что еще?»
Он не знал. Он думал о своей жизни, о дороге в школу и обратно домой. При этих мыслях его усталость напомнила о себе, съежившись складками на его рубашке, зевота крепко схватила его за челюсти. Он увидел табличку над окном, ожидая мыслей о произошедшем:
«Почему?» - кто-то накарябал в космосе сквозь табличку.
«А почему бы нет?» - еще кто-то рубанул в ответ.
Джерри закрыл глаза. Внезапно измождение отпрессовалось в его сознании.
4.
- И сколько же коробок?
- Двадцать тысяч! — Арчи аж присвистнул от удивления. Обычно он ко всему относился с легкой прохладцей, когда общался с кем-либо вроде Брата Лайна. Но на этот раз картина с изображением двадцати тысяч коробок шоколада, доставленных в «Тринити» выглядела нелепо и смешно. Перед ним двигались вверх-вниз усы Брата Лайна, хлопали водянистые глаза, и ежились морщины на его лбу. Что-то щелкнуло в голове у Арчи: «Он выглядит неспокойно – и это Брат Лайн, который на протяжении урока без труда может удержать целый класс охапкой в своих руках». Он елозил взад-вперед. Стул под ним скрипел и трещал. Арчи старался сохранить абсолютное спокойствие, опасаясь того, что сердце начнет колотиться, когда внезапно оправдаются все подозрения не только против Лайна, но и против всех, кто работал в «Тринити». Среди них много уже немолодых, а то и вовсе пожилых людей – уязвимых, ранимых и иногда впадающих в панику.
- Я знаю, что это много шоколада, — признался Лайн, пытаясь внести в свой голос некоторую небрежность, которая так нравилась Арчи. Но в этом голосе прощупывалось упрямство. Он вспотел, как сумасшедший в истерике, хотя его голос звучал ровно и спокойно. — Но это традиционная общественно-полезная работа. Распродажа шоколада – ежегодное мероприятие. Мальчики готовы приступить к ней. Если они в какой-то год смогли продать десять тысяч коробок, почему бы на этот раз, в этом году не попробовать двадцать тысяч? Ведь это особенный шоколад, Арчи. Высшего сорта. Особая сделка.
- Как это – особая? — спросил Арчи, нажимая на свое преимущество, но не повышая голос и не теряя достоинства. Он бывал здесь в кабинете у Лайна по особым случаям. Лайну приходилось иметь дело с самим Арчи, а не с теми, кто сидит у него на уроке математики.
- Важно, что это шоколад для Дня Матери. Он всегда с успехом продавался, и я настоял на большей сдельной цене. Прекрасные коробки – подарочные комплекты и в хорошем состоянии. Последней весной они были очень хорошо упакованы. Каждую коробку мы обернем ленточкой, на которой будет написано: «День Матери», и тогда можно будет продать каждую за два доллара.
- Но двадцать тысяч коробок. — Арчи быстро стал считать в голове, хотя он был и не слишком силен в математике. — У нас в школе учится где-то около четырехсот парней. Это значит, каждый должен продать пятьдесят коробок. Обычно, от каждого требовалось продать двадцать пять коробок по цене доллар каждая, — продолжал он. — А теперь, все увеличивается вдвое – и цена, и количество. Для нашей школы это слишком, Брат Лайн, как и для любой другой.
- Я знаю это, Арчи. Но «Тринити» - особенная школа, не так ли? Если бы я не был так уверен в парнях из «Тринити», то, думаешь, стал бы я рисковать? И не способны ли мы на что-либо большее?