- Да, Сир.
- А потерянная отвертка – это все равно, что иголка в стогу сена, правильно?
- Правильно, - ответил Губер, кивая головой и концентрируя внимание на мысли об отвертке, словно был под гипнозом. А Арчи старался повернуть все так, чтобы Губер почувствовал себя героем, возносимым на волнах силы и славы, ведущих его вперед, к месту свершений – постепенно, чтобы он осознал самую паршивую работу с лучшей стороны, даже с самой лучшей, ценою собственного пота.
- Теперь, ты знаешь, где находится комната Брата Юджина?
В этот момент повисшее в воздухе ожидание стало почти осязаемым, способным воспламениться от собственной наэлектризованности.
- Да… это комната под номером девятнадцать… второй этаж.
- Правильно, - сказал Арчи, словно подготавливая Губера к своей декламации. - Следующий четверг в полдень, ты получаешь освобождение. На день, на вечер, на всю ночь – это важно.
Губер стоял, будто вот-вот написает в штаны.
- Школа будет пуста. Братья, большинство из них, точно – неизвестно кто, уедут на совещание по итогам учебной четверти в Мен. Вахтера на входе тоже не будет. В школе не будет никого кроме тебя, Губер, и твоей отвертки.
И, теперь, самое главное:
- И вот, что ты делаешь, Губер, - пауза. - Ты ослабляешь.
- Ослабляю?
Арчи дождался паузы. Словно по четкой команде наступила почти нестерпимая тишина. И он сказал:
- Все, что есть в комнате Брата Юджина, собрано на винтах. Стулья, столы, стенные доски. И ты со своей маленькой отверткой - может, будет лучше, если ты возьмешь с собой не одну, а несколько отверток разных размеров или одну, но с разными насадками… начинаешь расслаблять винты. И делаешь так, чтобы это не было заметно – винты не должны выступать наружу, но вывернуть их надо почти до конца, чтобы они почти вываливались, чтобы все держалось «на соплях»…
Восторженный вой наполнил комнату. Все просто начали давиться от смеха, представляя себе результат работы Губера. Не смеялся только Оби. Очевидно, он представил себе тот несуществующий дом, построенный у Арчи в голове. Арчи смягчился, стал добрее – то, чего каждый раз от него все так ждали, хотя было ясно, что он разозлится снова.
- Боже, - воскликнул Губер. - Это же столько работы. Там много столов и стульев.
- У тебя есть ночь. Мы надеемся, ты не подведешь.
- Боже… - «Адамово яблоко» задергалось в конвульсии.
- Четверг, - произнес Арчи командным тоном, окончательно и бесповоротно.
Губер кивнул, принимая задание, как осуждение на казнь, как и каждый, кто мог бы оказаться на его месте, понимая, что исполнять указания Арчи придется в срок, не откладывая в долгий ящик. Жизнь «Виджилса» заканчивалась, и в «Тринити» все это знали.
Кто-то воскликнул: «Уау!»
Картер снова щелкнул пальцами, и напряжение тишины снова быстро наполнило помещение. Но это было уже совсем другое напряжение – с зубом на Арчи. Он крепился.
Вытянув ноги из-под старого учительского стола, Арчи сидел позади главы президиума. Картер подтянул к себе небольшой черный ящик, легонько встряхнул его, что отозвалось тяжелым рокотом перекатывающихся шаров. Оби с ключом в руках вышел вперед. Была ли на его лице улыбка, Арчи не был уверен. Он мог только догадываться, насколько Оби его ненавидел. Это было не так важно. Пока Арчи все держал в своих руках, он мог оспорить все что угодно, даже содержимое черного ящика.
Картер забрал ключ у Оби.
- Готов? - спросил он у Арчи.
- Готов, - ответил Арчи, сохраняя безразличие на лице. Этого как всегда требовала инструкция, несмотря на то, что в этот момент он почувствовал, как капли пота из подмышек сползали по его бокам, оставляя за собой холодные дорожки. Черный ящик был возмездием. В нем находилось шесть биллиардных шаров: пять белых и один черный. Что до поры до времени было остроумной идеей, для каждого в достаточной мере умного человека было понятно, что управляющий может уйти в отставку, если не будет никакого контроля. Ящик обеспечивал контроль. После объявления каждого задания, его преподносили Арчи. Если бы Арчи вытащил белый шар, то задание исполнялось как обычно, а если черный, то это бы официально обязывало самого Арчи исполнить это задание, предназначенное для кого-либо другого.
Он встряхивал маленький черный ящик уже три года. В конце концов, сколько это могло продолжаться? Или удача могла ускользнуть из его рук? И была ли жизнь благосклонна к нему?
Он запустил дрожащую руку в ящик. Шары разбегались по днищу, выскальзывая из-под потных пальцев. Наконец он схватил один из шаров и сжал его в кулаке. Он вытащил руку и долго не хотел ее разжимать. Волнение и дрожь растаяли. Он открыл ладонь. Шар был белым.