Это ужасно!
Арчи не мог рассмотреть того, что в них было написано, и остановил одного из парней, завербованных Брайаном Кочрейном для продажи билетов.
- Надо взглянуть, - сказал Арчи, дав знак ему рукой.
Парень быстро уступил, и его покорность пришлась Арчи по душе: «Я – Арчи, и люблю командовать».
Шум возбужденной публики на трибунах. Арчи внимательно изучил клочок бумаги, на нем были накарябаны слова:
Джанза.
Удар по торсу справа.
Джимми Демерс.
Все было просто, сногсшибательно – замечательная лотерея. Без сомнений то, чем Арчи Костелло был всегда знаменит. Все знали, что он мог сделать – превзойти себя: в один штрих вовлек Рено в шоу, сделал его частью шоколадной распродажи, и также оставил его на милость школы, учащихся. Борцы на ринге не могли проявлять свою волю, они лишь исполняли волю сидящих на трибунах. Каждый, заплативший за билет (и кто бы мог отказаться?), имел шанс поучаствовать в этой борьбе, наблюдая за двоими дерущимися, и в то же время быть от них на безопасном расстоянии, не рискуя получить удар в челюсть или под дыхало. Рискованной частью была сама вероятность прибытия сюда Рено этим вечером. Поднявшись на платформу, Арчи это знал, он уже не смог бы отказаться от борьбы, даже если и слышал о билетах. И это сработало. Прекрасно.
Подошел Картер: «Билеты действительно проданы, Арчи», - сказал он, оценив концепцию борьбы. Он любил бокс. Выбрав два билета, долго думал, что предложить для начала предстоящей борьбы, и, наконец, решил, что в самый раз будет верхний удар по челюсти справа. В последний момент, он почти одобрил удар Рено, чтобы дать парню удачный шанс. Но Оби стоял рядом – Оби, который совал свой нос во все дела. Теперь Картер прочел имя Джанзы. Джанза – зверь, который всегда готов прыгнуть по команде Арчи.
- Смотрите, какой хороший вечер, - самодовольно сказал Арчи, выставляясь напоказ – то, что Картер так ненавидел. - Ты видишь, Картер, говорил я тебе, что ты паниковал без особой причины.
- Я не знаю, как у тебя все это получается, Арчи, - развел руками Картер.
- Просто, Картер, просто, - Арчи в этот момент упивался восхищениями Картера, который унижал его на том собрании «Виджилса». Как-нибудь он даже сможет вести себя с Картером на равных, но в данный момент Картер был необходим всего лишь как символ грубости и устрашения. - Видишь ли, Картер, в каждом человеке есть две составляющие – жадность и жестокость. Так вот, у нас здесь полный набор. Жадность – парень играет, имея для победы один шанс против ста, плюс пятьдесят коробок шоколада. Жестокость – наблюдать двоих избивающих друг друга, и, может быть, наносящих один другому серьезные увечья, и при этом находиться всего лишь на трибунах. И почему это работает, Картер, потому что все мы ублюдки.
Картера чуть не стошнило от услышанного. Арчи оттолкнул его всем, чем только можно, но больше всего тем, как перемешивал всех с грязью, осквернял и развращал, словно в мире и не было ничего хорошего и доброго. И еще Картер допустил, что он сам, видя исход борьбы наперед, не купил ни одного билета. Делало ли это его таким, как все – жадным и жестоким, как говорил Арчи? Вопрос удивил его. Черт, Он всегда был о себе хорошего мнения, и даже пользовался позицией президента «Виджилса», чтобы контролировать Арчи и не допускать того, чтобы тот заходил за грань допустимого в заданиях. Но делало ли это его в достаточной мере порядочным? Этот вопрос беспокоил Картера, который ненавидел Арчи и все время чувствовал вину. Христос, Мир не мог быть таким плохим, каким представлял его всем Арчи, но, он слышал возгласы парней на трибунах, нетерпение в ожидании борьбы – скорей, увидеть ее результат… и Картер чуть ли не согласился с Арчи.
Арчи видел, как Картер отошел в сторону. Он выглядел тревожно, и даже неуверенно, хоть и величественно и, может быть, с оттенком зависти к нему – к Арчи. И кто бы не позавидовал Арчи, которому подвластны все вершины.
Кочрейн доложил: «Все продано, Арчи».
Арчи кивнул, представив себе список незаметных героев.
Момент настал.
Арчи поднял голову в направлении трибун, и это выглядело своего рода сигналом. Пульсация прокатилась через толпу, ускоряясь в темпе, развертываясь в неопределенном направлении. Все глаза были направлены на платформу, где Рено и Джанза стояли в углах по диагонали. Перед платформой стояла пирамида из шоколада – последние пятьдесят коробок. Стадионные прожектора светили ярко.
Картер, с молотком в руке, подошел к центру платформы. Ударить было не по чему, и он просто размахивал им в воздухе.