— Просто… прошло двадцать два года. Номер два, номер два.
— Что?
Джеймс выдыхает.
— Я пытался делать всё, что они мне говорили. Психотерапевты, врачи. Разрушение негативных стереотипов, практика внимательности. Но иногда помогают только таблетки.
— Ты много думал о нём в последнее время, да? — спрашивает Табби.
Джеймс почти замолкает, но выдаёт:
— Да.
— Креб.
Слово давит ему на грудь.
— Не надо, Табби.
— Я знаю. Но, может быть, иногда важно сказать это вслух?
— Ты говоришь, как один из моих старых психотерапевтов.
— За исключением того, что я тебе верю. Ты ведь это понимаешь?
Рука Табби всё ещё лежит на его ноге, и Джеймс кладёт ладонь ей на костяшки пальцев. В отличие от своих приёмных родителей и всех профессионалов, с которыми он когда-либо говорил, он знает, что она приняла то, что он ей сказал: что у него был брат, которого его семья держала взаперти из-за его одержимости экскрементами, и что однажды его брат убил их родителей и ушёл неизвестно куда в ту же ночь.
Джеймс просто хотел бы сказать Табби, насколько странный его брат.
И о темноте под старым домом.
И о Коричневой игре.
Джеймс говорит:
— Иногда посреди ночи я всё ещё чувствую его запах.
— Ночные кошмары, — говорит Табби.
— Но они уже прошли. Я уже много лет не просыпаюсь с криком, не так ли?
— Нет, — признаёт она.
— Тогда откуда вонь? — он кладёт локти себе на колени и подпирает голову руками. — Можно было подумать, что от него пахло чистым дерьмом, но это было нечто бóльшее. Запах тяжёлый и едкий, как от животного.
— Запах — самое ностальгическое чувство. Я уверена, что ты просыпаешься с этим в носу, потому что ты так много думаешь об этом прямо сейчас из-за наступающей даты.
— Может быть. Завтра не просто годовщина. Завтра…
Табби касается его щеки; похолодание от губ и носа.
— Мы справимся с этим. Мы всегда так делаем.
— Я люблю тебя, — говорит Джеймс, в его животе урчит.
— Да, чёрт возьми, так что не забывай об этом.
Джеймс сухо смеётся.
Она касается его щеки кожаной перчаткой.
— Что я могу сделать, чтобы помочь тебе пережить следующие несколько дней?
Порыв холодного ветра заставляет Джеймса дрожать.
— Вышиби меня из сознания на сорок восемь часов.
— Кроме этого, — говорит она с кривой ухмылкой.
Джеймс борется со своими следующими словами.
— Что, если…
— Что, если он вернётся? — недоверчиво спрашивает Табби.
С искрой раздражения Джеймс поднимается на ноги.
— Да.
Табби хватает его за запястье.
— Джеймс, это в прошлом. Я знаю, что это, вероятно, всегда будет влиять на тебя — на нас — но ты должен помнить, что он не может причинить тебе вреда. Дерьмо — это просто дерьмо: отходы. Химические процессы. Больше ничего.
— Нет, — говорит Джеймс, его кишки наполняются крючками и гвоздями. — Дерьмо — это всё, что не так с этим миром. Это ужас. Это позор. Это самое близкое к чистому долбаному злу, и всё же оно всегда внутри нас. Это часть того, кем мы являемся.
Табби встаёт со скамейки и выглядит расстроенной.
— Ты в порядке, Джеймс, пожалуйста, поверь мне. Креб, вероятно, мёртв или уже на другой стороне планеты.
Джеймс рычит:
— Не произноси его имя снова. Не смей, — он дёргает своё запястье, но она держится крепче.
— Твоя семья любит тебя, Джеймс. Мы проживём следующие пару дней, и всё будет хорошо. Я обещаю.
— Ага? — спрашивает он, когда она сжимает его руку. — А что, если это не так, и всё превратится в дерьмо?
Его жена моргает. Её хватка ослабевает, и он отдёргивает руку.
— Слушай, мне очень жаль, Табби. Просто… иди домой и дай мне остаться с моим настроением. Пожалуйста.
Он уходит, оставляя жену мрачно покоиться на скамейке.
Он знает, что ведёт себя как засранец, но его мысли заняты прошлым, а ещё он знает, что мало принимает своих таблеток.
Ему нужно сохранять спокойствие.
Спокойствие и запор.
Район Элвуд — это печально известное место в Сидоне с недорогими домами или домами, финансируемыми муниципальными властями, и высокими многоквартирными постройками. По улицам бродят банды молодых людей; группы преступников низкого уровня или просто группы подростков, встречающиеся с друзьями. Уровень насильственной преступности, истории про наркоманов и гангстеров, а также угрожающий вид даже самых невинных сторон здесь держат местный средний класс подальше — то есть, если только они не такие, как Джеймс, которые хотят вести себя незаметно при покупке наркотиков.