— Изабелла…
— Заткнись, Маклоу! — рыжий плюётся. — Потому что, если ты не заработаешь пачку денег в следующие тридцать секунд, единственное, что ты увидишь, — это то, что я выстрелю в щель твоей леди.
Изабелла позволяет простыне упасть.
Рыжий поворачивается, его лицо превращается в великолепный стоп-кадр, когда открывается её верхняя половина: звериные плечи, грудь, поддерживаемая устрашающими грудными мышцами, и бицепсы, достаточно большие, чтобы выигрывать шоу бодибилдинга. Она улыбается, и от её чудовищных зубов рыжий задыхается. Он настолько потрясён, что, когда Изабелла тянется к его промежности, он просто замирает, когда она гладит его через его светло-серые брюки-джоггеры.
Маклоу говорит:
— Изабелла, нет…
Но одним плавным движением она скользит рукой за пояс рыжего и спускает курок пистолета.
Пистолет с глушителем сработал. Тёмное пятно покрыло промежность джоггеров рыжего. Он отшатывается и приземляется на задницу, вопя:
— Мой член!
Прежде чем усатый или Маклоу успевают среагировать, Изабелла вскакивает. Проворная, но огромная, она кидается к рыжему в одних трусах и отталкивает его назад плоскостью одной огромной ступни. Его голова бьётся о дверь, и пока он всё ещё ошеломлён, Изабелла приседает и вытаскивает пистолет из его штанов.
Усатый парализован, как будто он только что стал свидетелем иллюзии, которую не может объяснить.
Рыжий сжимает раненое место между ног.
— Ты застрелила меня…
Ошеломлённый — но, по общему признанию, впечатлённый — Маклоу говорит:
— Изабелла, что ты наделала?
— В точности то, о чём мы говорили, — произносит Изабелла и направляет пистолет в лицо рыжему. — Зачем ты показывал нам свою игрушку, а?
— Я не имел в виду, что мы кого-нибудь застрелим!
Изабелла смотрит в его сторону.
— А что ты тогда имел в виду?
— Может быть… обсудим план платежей?
Изабелла усмехается.
— Слишком поздно, — она взводит пистолет. — Что мы будем с ними делать?
— Я не знаю!
Изабелла поворачивается к усатому.
— Садись с ним в угол.
Когда усатый не двигается, Изабелла приставляет к нему пистолет. Она держит его у щеки, морщась, и хватает его за запястье.
— В угол! Быстро! — говорит она и бросает его в сторону рыжего.
Снова раздаётся стук в дверь.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Телефон Хейли снова гудит.
Сев за свой стол и пытаясь заниматься, она читает сообщение:
«Мне нужно знать, что произошло дальше!»
Это Дэймон, парень на два года старше её из школы, который продолжает присылать ей сообщения, потому что хочет встретиться. Она представляет его с мягкими, уложенными волосами и огромными голубыми глазами. Он ей очень нравится, поскольку он один из немногих парней, которых она знает, которые довольно популярны, но также немного странны. То, что у него есть машина, тоже не повредит.
Она отвечает:
«Просто поищи эту тему в интернете. Это настоящее криминальное шоу, поэтому в нём нет нереальных поворотов. Я знаю, что сегодня суббота, но мне нужно учиться!»
Вздохнув, она встаёт из-за стола. Одна из фотографий из её «коллажа друзей», которая вставлена в раму её зеркала, выскользнула. Она снова поправляет её, наслаждаясь сияющими фотографиями своих школьных друзей, позирующих в разных местах: в бикини на пляже; в защитном снаряжении, прежде чем они прошли через лесной штурмовой путь; и танцующими в доме друга, попивая что-то вроде безалкогольных напитков, но определённо ими не являющихся. Она задаётся вопросом, где они все будут через пару лет, когда закончат основное образование?
Райан что-то бормочет в своей комнате по соседству. Желая тишины, Хейли засовывает наушники в уши.
Она не может сконцентрироваться, поэтому ходит по своей спальне, декорированной аниме и ужасами, и слушает вдохновляющую песню. Артист — небинарная суперзвезда, и его тексты повествуют о расстроенном и растерянном взрослении. Хейли могла бы относится к чему-то такому же великому, возможно, даже стать певицей.
Почему у неё не может быть нормального папы? Мол, она знает, что семейная жизнь у всех разная — семьи с одним родителем, однополые родители и все те вещи, о которых её учителя рассказывали ей в школьной жизни, — но отец, который боится какашек? Серьёзно?
Она чувствует себя сукой из-за того, что думает об этом, потому что, да, да, мам, это симптом посттравматического стрессового расстройства, и папе нужны сочувствие и понимание, но что за хрень? Кого это волнует, если Хейли не видела, каким он был до её рождения, и что он добился прогресса с тех пор, как её мама встретила его? Хейли даже не пускают в её чёртову комнату, когда он пользуется туалетом. Это нелепо!