— Папа, моя рука, — говорит Райан.
Джеймс собирается с силами и оборачивается.
Конечность Райана оторвалась от плеча. Теперь она лежит у его ног среди камней и обломков, липкая каша из плоти и фекалий.
— Это не больно.
Табби ныряет на упавшее сокровище, с удовольствием проглатывая то, что может наскрести.
— Она ему уже ни к чему, — говорит она с набитым ртом.
«Всё кончено, — думает Джеймс, наблюдая, как его жена пожирает сгнившие конечности их сына. — Всё превращается в дерьмо».
Путь заканчивается, и они достигают огромной пещеры с тусклой мерцающей атмосферой. Запах здесь всепоглощающий, удушающее обонятельное болото. В центре области кольцо из валунов содержит бурлящую лужу мерцающего коричневого цвета. В гнилом рагу кипят человеческие останки; головы и туловища, руки и ноги, оторванные члены и вырезанные «киски». Это то самое место, где раньше была трещина в земле, где Джеймс видел, как Креб отдыхал и восстанавливал силы двадцать два года назад, но теперь она выросла.
Креб встаёт по пояс посреди этого беспорядка, и хотя он того же роста, что Джеймс всегда знал его, в других отношениях он тоже вырос. Огромная масса щупалец вырвалась из живота Креба и поднялась в виде волнистого веера вокруг него. Они окунаются и ныряют в заполненную гнилыми конечностями лагуну и растягиваются над краем лужи, окаймлённой камнями. Другие простираются в болотистую атмосферу, некоторые прижимаются к высокому потолку пещеры, как студенистая извивающаяся паутина.
Футболки Креба нет, остался только ремешок вокруг его шеи, свисающий с торса, состоящего из подмигивающих и зевающих анусов. Он смотрит на Джеймса, Табби и Райана грязными глазами, которые таращатся и вращаются. Его зубы стали даже длиннее, чем раньше, каждый размером с палец взрослого человека, а его улыбка так широко раскалывает его голову, что обнажает дрожащие розовые внутренности его горла.
И снова Джеймс обнаруживает, что смотрит не только на своего брата Креба, но и на демонического Шоколадника.
— Я ТАК РАД, ЧТО ТЫ ВЕРНУЛСЯ, ДОРОГОЙ БРАТ, — рычит Шоколадник, его голос звучит так же низко, как бормотание, как вздутие живота. — И ТЫ ТАКЖЕ ПРИВЁЛ СЕМЬЮ.
Джеймс поворачивается к своим родным — жене и сыну — и видит, что «особый коричневый» полностью контролирует их. Табби нагадила в свои ладони и, пригнувшись, протягивает их сыну. Райан мечется вокруг неё, как трёхногий пёс, волоча за собой пурпурную трубку. Он останавливается перед ней и поднимается в собачью позу, затем кладёт рот-трубку ей в ладони и всасывает её подношение.
— Мы должны были прийти, не так ли, Креб? — говорит Джеймс, чувствуя горькое облегчение, произнося имя своего брата. — Ты хотел, чтобы мы были здесь, и у тебя все карты.
Руки Шоколадника поднимаются из жижи, а его пальцы растягиваются, напоминая верёвки извилистых внутренностей.
— ТЫ САМ ХОТЕЛ ПРИЙТИ. ВОТ ПОЧЕМУ ТЫ МЕНЯ ПОЗВАЛ.
Джеймс понимает, что его брат прав. Все эти попытки сопротивляться произнесению имени Креба, и вся эта травма переросла в страх; это было только крайнее желание Джеймса к нему и его шоколаду, искажённое в форме отвращения.
— Почему так должно быть? — спрашивает Джеймс. — Когда я выпустил тебя из спальни всё то время назад, почему ты не мог просто уйти? Почему ты всегда должен причинять людям боль?
Анусы, разбросанные по телу Шоколадника, надуваются и пускают слюни, когда его длинные пальцы бьют по луже.
— ТЫ ДУМАЕШЬ, Я ХОТЕЛ РОДИТЬСЯ? ТЫ ДУМАЕШЬ, Я ХОТЕЛ БЫТЬ ЗАКРЫТЫМ НА ЧЕРДАКЕ НА ВСЕ ЭТИ ГОДЫ ДО САМОГО КОНЦА, НЕ ИМЕЯ НИЧЕГО И НИКОГО В КОМПАНИИ, КРОМЕ ШОКОЛАДА? Я УМОЛЯЛ МАМУ И ПАПУ ПОЗВОЛИТЬ МНЕ ВЕРНУТЬСЯ СЮДА, В ДЫРУ, НО ОНИ ЭТОГО НЕ СДЕЛАЛИ. ТАК ЧТО Я ПРОСТО ЛЕЖАЛ ТАМ, ПРИСТЁГНУТЫЙ, ПОКА ТЫ НЕ ОСВОБОДИЛ МЕНЯ.
— Всё испорчено из-за тебя, — говорит Джеймс.
— ВСЁ ПРЕВРАЩАЕТСЯ В ДЕРЬМО, ДОРОГОЙ БРАТ.
— Это не должно было так заканчиваться.
— ЗДЕСЬ ВСЁ ЕСТЬ. СЕМЬЯ… И ШОКОЛАД.
Джеймс чувствует, что толкает неподвижный предмет. Спор с пустотой.
— Значит, ты хочешь, чтобы мы остались здесь? Как настоящая семья?
— ДА — ОСТАВАЙТЕСЬ ЗДЕСЬ И ЖИВИТЕ ВСЕГДА. ВМЕСТЕ.
Джеймс смотрит на свою жену и ребёнка, поглощённых их грязью, и понимает, что часть его хочет именно этого: снова почувствовать близость со своей семьёй, любой ценой.
— Значит, ты сможешь сохранить нам жизнь?
— СЛУШАЙ, — говорит Шоколадник.
Джеймс слушает и снова замечает далёкое бормотание.
— Я ПРИВЁЛ С СОБОЙ НЕКОТОРЫХ НОВЫХ ДРУЗЕЙ. ОНИ МОГУТ ДЕЛАТЬ РАЗНЫЕ ВОЗМОЖНЫЕ И НЕВОЗМОЖНЫЕ ВЕЩИ.