– Что за бред?! – подумала я. – Мне, всегда стремившейся к свободе и независимости, нравится моя квартира! Я никогда не разрешала здесь задерживаться надолго мужчинам. Мои мимолетные романы проходили либо на территории моих любовников, либо в отелях других стран, куда мы летали на выходные. И очень редко мои мужчины оказывались у меня дома.
У меня не было длительных отношений, хотя многие мужчины предлагали выйти замуж, но мне было интересно заниматься моей работой, и я не могла представить себя в роли заботливой жены и хозяйки. Это скорее пугало меня, чем вызывало желание броситься в омут семейной жизни.
Я всегда считала, что все это – закоренелые правила социума, вложенные в головы человечества испокон веков, и настолько устаревшие и прогнившие, что современной женщине даже в такой стереотипной стране как Россия, не стоит обращать на них внимания. Но, кажется, социум в лице моей подруги Наташи считал иначе, и продолжал утверждать что: женщина должна быть хранительницей очага, выйти замуж до 30 лет и успеть до той же временной отметки родить пару орущих карапузов, уметь хорошо готовить и быть именно ЗА мужем, положив себя на благо семьи, и если этого не произойдет в заданный интервал, то женщину можно считать не состоявшейся, попросту говоря, неудачницей.
Да, и еще, конечно же, мои 35 лет – это уже старость. Я подошла к зеркалу, критически рассматривая себя: белокурые волосы, голубые глаза, практически идеальная кожа… Ни единого следа старения, ну, может, пару морщинок вокруг глаз и на лбу, но они почти не заметны, и это без всяких там инъекций ботокса. Кстати, моя мама в свои 57 выглядит максимум на 40 лет. Так что, у меня хорошая наследственность и потому на свой возраст я тоже не выгляжу. Правда, фигура несколько полновата при росте всего метр шестьдесят, но зато грудь и попа – отличные… Так почему же я должна считать, что мой «поезд» безвозвратно ушел?
Я всегда была против каких бы то ни было правил. И уж тем более я была против социальных норм. И всегда считала, что смогу избежать стереотипов. Но однажды перешагнув порог моей квартиры, Наташа испортила мне настроение и еще и заставила пошатнуться мое мировоззрение.
И всего лишь потому что я последние несколько месяцев только и думаю о том, что хочу поменять свою жизнь… Кардинально изменить… Если бы она приехала несколько лет назад, да даже год назад, я бы рассмеялась подруге в лицо и даже не задумалась над ее словами, а сейчас я стою в нижнем белье посреди квартиры и как дура пялюсь на свое отражение в зеркале, на полном серьезе раздумывая, одинокая я или свободная?
Похоже, лучшее, что я могу сейчас сделать, – это лечь спать! Иначе я сама сведу себя с ума. Выпив еще пару бокалов вина, я залезла в постель и крепко заснула.
Глава 2. Офисный планктон
Наш офис отличается ото всех прочих тем, что мы занимаемся, по сути, творческой работой, ибо нет ничего более коммерческого и творческого одновременно, чем реклама. Коллеги, которые после моего неформального, но однозначного повышения стали моими подчиненными, терпеть меня не могут и только и ждут чего-то такого, чтобы могло меня скомпрометировать или выставить полной дурой в глазах начальника.
Большинство сотрудников – женщины и они, разумеется, уверены, что все, чего я достигла, – это благодаря упорному труду в постели с генеральным директором. Как нам удается скрывать наш роман? Да мы и не скрываем, и они, сотрудники, все видят!
Хотя на самом деле у меня с моим начальником ничего не было, правда, отношения у нас почти дружеские, и тем, кто хочет увидеть какой-то скабрезный подтекст в обычной дружеской шутке, удается это на ура. Генеральный – мужик с юмором и поэтому сквозь пальцы смотрит на этот бабий треп и слухи, распространяемые коллективом. Вообще иногда мне кажется, что ему даже льстит, что его считают ловеласом.
Я же никому и ничего не объясняю и не влезаю в глупые разговоры о моей личной жизни в «курилке». За шесть лет работы я наслушалась о себе такого бреда, что роман с начальником – это еще «цветочки». Я, по мнению коллег, была и лесбиянкой (вполне логично мужа или бойфренда они рядом со мной никогда не видели), и старой девой (по той же причине), и проституткой (тут, похоже, дело только в чьей-то больной фантазии); за это время было выдвинуто множество гипотез, но, увы, ни одна из них так и не подтвердилась. Именно поэтому наши дамочки пришли к «очевидному» выводу – я встречаюсь с шефом! Ну что ж, пускай так.
Мужчины в нашем коллективе тоже имеются и все они не без своих странностей и своего неприятия меня в роли их начальника. Например, программист Егор – ему чуть за сорок, лентяй и жутко завистливый тип, любящий считать чужие деньги, и уверенный в том, что ему все чем-то обязаны. Он первый не преминул мне в открытую сказать, что «наверное, я хорошо работаю своим язычком», за что тут же получил от меня пощечину, и на этом инцидент был исчерпан. Я получила прозвище «истерички» и была награждена постоянным игнором с его стороны. Возможно, стоило наябедничать шефу об этом, но мне было жаль тратить свои нервы и время на скандалы. Да и впереди намечался серьезный контракт с англичанами, и мне было чем заняться.
Есть у нас и Андрей, которого я зову «Евааа», потому что любое дело, которое он бы не начал, заканчивается стуком в деверь моего кабинета и слегка гундосым: «Евааа, ну я не знаю, что мне делать…». Андрей сидит на антидепрессантах, потому что его нервирует все и вся, начиная от жены, которая пытается забеременеть второй раз, до рекламы, которую нужно продавать, а она – ну никак не продается. И он, также как и половина сотрудников нашего агентства, уверен в том, что ему должны повысить зарплату, а я свои деньги ни за что получаю. Отчасти мне его даже жаль, потому что жить в однокомнатной квартире с женой, ребенком (кстати, даже не его), и пытаться завести еще одного, кажется, ему уж точно не нужного малыша, – это ад. Прибавьте к этому еще и мизерную зарплату, и вам тоже станет его немного жаль. Но с другой стороны, в нашей компании его никто не ограничивает, и возможности к росту есть. Андрей же, кажется, принципиально не пользуется этими возможностями, чтобы в очередной раз начать ныть у меня в кабинете о том, как у него все плохо.
Мужчины, похоже, все думают, что раз я женщина – значит они могут разжалобить меня слезливыми историями о своей неудачной семейной жизни. Но я на такие разговоры не ведусь и сразу их пресекаю. Но с «Евааа» каждый раз все начинается с начала, даже если его выставлять вон (я пробовала, честно), он как бумеранг возвращается опять.
А вот еще один тип – Николай Александрович – в прошлом работник крупного медийного холдинга «дочки» известной нефтяной компании, уволенный за пьянство. А в нашем агентстве он и первый заместитель генерального директора, и редактор статей, и коммерческий директор, в общем, и швец, и жнец, и на дуде игрец. Через него идут все финансовые потоки нашей организации, и он, если честно, в свой карман направляет немалую толику этих потоков. И пока никто за руку его за этим действом не поймал и даже более того – все в курсе того, куда уходят деньги компании. Оклад у Николая Александровича более чем солидный плюс процент, плюс «украденное», но он все равно постоянно жалуется на то, что денег у него нет. И что несчастнее и беднее его могут быть разве что церковные мыши. В нашем агентстве его ненавидят примерно также сильно, как и меня. И исключительно по той причине, что он зарабатывает во много раз больше всех остальных.
Все остальные 40 человек – женщины. В общем, бабье царство, и работать в нем – непросто, особенно, когда сотрудники настолько разные, что, кажется, проще всех уволить и нанять новых, чем суметь соединить вместе людей абсолютно ничем не связанных ни единой целью, ни мировоззрением, совсем ничем! Но мой шеф считает, что это слишком жестко – увольнять людей, которые проработали в компании ни один десяток лет. Вот и приходится воевать на том поле, на котором идет сражение…
Прибавьте еще к этом критические дни у молодых женщин и климактерические эмоциональные всплески у женщин, перешагнувших 50-летие, и вы получите наш офис! Каким бы одним словом я описала его, если не касаться ненормативной лексики? Пожалуй, дурдом.