- Какого черта Лестрейд приехал? – злобно бурчит он. – Что, в Ноттингеме климат испортился или женщины повывелись? Понаехали тут! Лондон не резиновый…
Справедливости ради Джон пробует напомнить, что сам тоже вроде как не столичная штучка и ничего, Шерлок его терпит и, кажется, даже любит, но зарабатывает лишь фирменный взгляд под названием: «Не будь идиотом, Джон».
- Ты видел, как Донован на тебя смотрела? – пыхтит Шерлок возмущенно. – А этот идиот Андерсон? Да он же тебя глазами раздевал. Это невыносимо, Джон! Когда ты перестанешь флиртовать со всеми подряд? – Джон лишь издает возмущенный писк, но Шерлок не дает сказать в свою защиту ни слова. – А они? Что, неужели не видно, что человек не свободен? Что он находится в серьезных и длительных, более чем длительных отношениях? Мне что, татуировку тебе на лбу сделать – «занято»? – заметив, как глаза Шерлока загораются дьявольским энтузиазмом, и представив, как этот гений, опоив какой-нибудь своей наркотой наивного Джона, под покровом ночи с любовью вытатуировывает ему на лбу метку принадлежности Шерлоку Холмсу, Джон вздрагивает и отодвигается подальше.
- Только попробуй, - предупреждает он, вытягивая вперед руку. – Клянусь, Шерлок, я сбегу от тебя тогда и больше меня не найдешь. Завербуюсь в Афганистан, в Ирак, в ИГИЛ, в Россию эмигрирую, скроюсь туда, где ты даже с помощью британского правительства меня не достанешь. Имей это в виду и учитывай в своих зверских планах… - он предостерегающе поднимает палец вверх, пытаясь дать понять Шерлоку, что на сей раз настроен серьезно.
Некоторое время Шерлок изучает его, просчитывая Джона, но потом сдается. Джон знает, что даже малая вероятность их расставания выводит Шерлока из равновесия. Взгляд того становится несчастным и потерянным.
- Я всего лишь пошутил, Джон, - бурчит он. – Что я, изверг какой, рабовладелец? За кого ты меня принимаешь! Мы же не в средние века живем?!
Но Джон в его искренность не верит и лишь скептически ухмыляется. Шерлок сдувается.
- Ладно, не буду, обещаю, - и Джон немного расслабляется.
- Но это меня чрезвычайно выматывает, - жалуется Шерлок через минуту. – Они все тебя хотят. Дедукция не врет. Я знаю наверняка. Это невыносимо…
- Уверен, ты что-нибудь придумаешь, - холодно роняет Джон, стараясь не поддаться жалости – еще татуировки на лбу ему не хватало.
- Да, конечно, - кивает Шерлок, - я что-нибудь придумаю…
Весь вечер Шерлок пребывает в скверном настроении, перемещаясь по квартире маленьким смертоносным ураганом, в сопровождении радующегося всяким разрушениям Рэдберта, и Джон сбегает от греха подальше, во вторую спальню с книгой в руках. Он спускается лишь тогда, когда Шерлок разбивает любимую вазу Джона – дальше отсиживаться не получается, надо спасать уцелевшее имущество, чтобы не оказаться на улице. Под грозным взглядом Джона, который умеет быть действительно грозным, если нужно, Шерлок сдувается и позволяет увести себя в спальню. Обеспокоенный Джон хмурится, трогая губами его лоб, отчего Шерлок невольно улыбается, совсем уж оттаивая, позволяя накинуть на плечи плед, словно шоковое одеяло, всунуть в рот градусник, а на босые ноги натянуть шерстяные носки. Пока Джон готовит на разгромленной кухне чай, Шерлок честно ждет, притулившись в углу кровати в компании жалостливого Рэдберта, периодически сочувственно лижущего его в нос. Джон возвращается с чашкой ароматного чая с мелиссой, забирает градусник и вручает дымящуюся кружку, цокает языком, высказывая беспокойство о незначительном повышении температуры, и уходит за таблеткой аспирина. Когда Джон возвращается, Шерлок безропотно ее проглатывает и на миг воцаряется тишина и покой. Джон пристраивается у Шерлока под боком, закрывая глаза и наслаждаясь этим мигом, который заканчивается ровно тогда, когда заканчивается чай.
- Джон, - торжественно сообщает Шерлок, отставляя в сторону пустую кружку, - я придумал! - Джон открывает один глаз и косится на Шерлока. Спрашивать, что он придумал, лениво, Джону хочется спать, но Шерлоку приглашение высказаться и не требуется. – Я все придумал. Ты должен выйти за меня замуж, - сон мгновенно пропадает, и Джон медленно принимает вертикальное положение. – Да, да! Ты выйдешь за меня замуж. Свадьба будет пышной, пригласим много народу, фотографии, освещение в прессе. В конце концов, кольцо на пальце - достаточно ясный знак того, что ты занят, если кто не понял с первого раза, а СМИ плохо объяснили. И подумай сам, у меня будет железное оправдание, если я все-таки придушу Лестрейда в состоянии аффекта, вызванного острым приступом ревности. Меня не привлекут к судебной ответственности, потому что ты не сможешь дать против меня показания, являясь моим супругом…
- Шерлок, - прерывает поток этого бреда Джон, - ты сейчас серьезен? Насчет пышной свадьбы и придушить…
- Как никогда, - кивает Шерлок. – Неужели ты не слышал, что супруги не могут свидетельствовать друг против друга? Мне казалось, это очевидно…
- Шерлок, - опять прерывает его Джон, - я всегда считал, что основанием для заключения брака является сильное чувство. Если что, и ты вдруг не понял, то это – любовь. Поэтому намеки на показания в суде некоторым образом выглядят оскорбительно…
И тут Шерлок взрывается. Он бледнеет, выпрямляясь, словно пружина, придает своему взгляду исключительную язвительную холодность и в высшей степени высокомерно произносит:
- Мне казалось, Джон, что это очевидно. Я однажды, да даже и не однажды, уже сказал, что люблю тебя и не собираюсь повторяться. Да я, черт возьми, общего ребенка с тобой собрался завести, а ты во мне сомневаешься?..
В наступившей тишине Джон пораженно смотрит на Шерлока:
- Ты сейчас серьезно? И заметь, я не спрашиваю про детей и тот способ, каким ты их собрался заводить, - он нервно сглатывает. – Лучше повтори еще раз, что ты сказал.
Некоторое время Шерлок молчит, разглядывая Джона так, будто собрался написать о нем диссертацию, а потом все же повторяет едва слышным шепотом, вмиг утратив всю свою сердитость и самоуверенность:
- Люблю тебя…
И Джон улыбается. Он притягивает Шерлока к себе, обнимает крепко, как маленького, не переставая улыбаться.
- Я тоже люблю тебя, идиот, - шепчет в его макушку, - люблю. И мне никаких доказательств любви не надо. Мне и брака не надо, это ведь всего лишь формальность, но если кольца успокоят, то я согласен. Так и быть, выйду за тебя замуж, рожу чертову кучу детей, если смогу, конечно, буду твоим сообщником, если не сумею отговорить от удушения инспектора, и сам застрелю Лестрейда раньше, не буду свидетельствовать против тебя в суде и завещаю родительский дом. Все, что захочешь, лишь бы ты был счастлив…
И Шерлок расслабляется, вцепляется пальцами в рубашку Джона и шепчет, щекоча межключичную впадинку дыханием:
- Достаточно свадьбы и колец. А удушение… - он усмехается, запуская по телу Джона волну теплого желания, - удушение – это не наш метод.
- Ага, ты его отравишь, ты же у нас химик, - шутит Джон, за что зарабатывает чувствительный тычок под ребра.
- Не будет никакого удушения и отравления, - бурчит Шерлок. – Я найду способ поэффективнее, если Лестрейд забудется… - голос становится угрожающим, и Джон снова быстро целует Шерлока в макушку.
- Я понял, любимый, в паб с Грегом больше не пойду, - Шерлок было возмущенно шевелится в объятиях Джона, и Джон поправляется: - ни с кем не пойду в паб, никуда не пойду, всегда только с тобой, - и Шерлок успокаивается, самодовольно усмехаясь.
Он все же отпускает рубашку Джона, чуть отстраняется и смотрит на него, читая в глазах, несомненно, ответные любовь и желание.
- Ну, так что, - смущенно улыбается Шерлок, - у нас еще остался шоколад?
- О, - широко ухмыляется в ответ Джон, - у нас очень много шоколада. У нас бесконечные запасы шоколада…
Конец.