классической эллинистической поэзии превращает эту всеобъемлющую силу в
порождение олимпийских божеств и называет его спутником Афродиты -
легкомысленным крылатым божком любви Эротом.
© Copyright: Абайкина Ольга, 2007
Свидетельство о публикации №107050202112
4. Перетекающая бренность
***
Перетекающая бренность
Из вечности в предел – конечность.
Сохранность обостреньем в тленность,
Отчаянием сквозя в беспечность.
От прояснения в туманность
Соединеньем расчлененья
Несуществующая данность
Распространеньем усеченья.
Начало бытия – основа;
Святилища вселенной наос:
Тогда, нигде, повсюду, снова –
Зияньем протяженья - Хаос.
Хаос.
В начале был бесформенный,
неопределенный в своих размерах Хаос..
Хаос, греч. , chaos, от корня, cha-, отсюда chaino, chasco, "зеваю", "разеваю"; Хаос поэтому
означает, прежде всего, "зев", "зевание", "зияние", "разверстое пространство", "пустое
протяжение".
Согласно Гесиоду, Хаос располагается среди первопотенций наряду с Геей, Тартаром и
Эросом; ему дается одновременно и физическое (Хаос как бесконечное и пустое мировое
пространство) и мифологическое понимание Хаоса (он порождает из себя Эреб и Никту, и
они Эфир и Гемеру). У схолиастов Хаос мыслился то как вода (с фантастической
этимологией от cheo, "лью", "разливаю"), то как разлитый воздух, то по-платоновски как
место разделения и расчленения стихий. Из досократиков Акусилай и Ферекид считали
Хаос началом всякого бытия. При этом Ферекид отождествлял Хаос с водой, то есть с
заполненным пространством. Ни Гомер, ни Пиндар, ни Эсхил, ни Софокл ни разу не
употребляют этот термин. У Еврипида Хаос является пространством между небом и
землей, а Проб, который приводит этот фрагмент из Еврипида, считает Хаос воздухом, заполняющим место между небом и землей.
В космогонии Аристофана "Птицы" Хаос фигурирует в качестве первопотенции наряду с
Эребом, Ночью и Тартаром (о Земле говорится, что вначале ее не было). От Эреба и Ночи -
мировое яйцо, а из мирового яйца - эрос. Эрос же из смеси всего порождает Землю, Небо, Море, богов и людей. От Хаоса Эрос порождает в тартаре птиц, которые тоже, очевидно, понимаются здесь как дно из первых космогонических начал (так, Хаос у Аристофана
выступает уже как мифологический персонаж, порождающий мировую жизнь, на
пародийном языке Аристофана - птиц). Либо это собственная космогония Аристофана, либо это пародия на орфическую космогонию, где тоже фигурирует мировое яйцо,
порожденное Никтой. В "Облаках" Хаос вместе с Облаками и Языком является богом
Сократа, и тот даже им клянется. Так, к концу классического периода в Греции
существуют две концепции Хаоса, исходящие из гесиодовской концепции. Одна выдвигает
на первый план понятие Хаоса как физического пространства, пустого или чем-нибудь
наполненного; а другая понимает Хаос как нечто живое и животворное, как основу
мировой жизни.
Первая концепция углубляется Аристотелем и еще больше Платоном. Аристотель в
"Физике" понимает Хаос Гесиода просто как физическое место, где находятся те или иные
физические тела. Платон же, хотя сам и не использует этого понятия, по свидетельству
гесиодовского схолиаста, под Хаосом понимал свою "всеприемлющую природу", то есть
то, что обычно называется у Платона материей. Это - то невидимое и неосязаемое, лишенное всяких физических качеств начало, которое получается после исключения из
физического тела всех его реальных свойств, то, что нельзя даже назвать каким-нибудь
именем, ибо всякое имя предмета всегда приписывает ему то или иное свойство. Это -
чистая материя, самый факт существования тела, не зависимый ни от каких его реальных
качеств. Хаос - не какое-нибудь тело, но принцип непрерывного становления тела.
Стоики не вышли за пределы классического определения Хаоса. Хаос объявлялся либо
"влагой", либо просто "водой". Зенон так понимал гесиодовский Хаос: из оседания Хаоса, по его мнению, получался ил, из отвердения его - земля. Другое понимание стоиками
Хаоса как пространства - вместилища вещей: "… Хаос есть место, вмещающее в себя
целое. Именно, если бы он не лежал в основании, то ни земля, ни вода, ни прочие
элементы, ни весь космос не могли бы и возникнуть. Даже если мы по примышлению
устраним все, то не устранится место, в котором все было. Но оно остается, содержа три
измерения: длину, глубину и ширину, не считая сопротивления". У ряда авторов обе точки
зрения совмещены, то есть Хаос есть вода, первоэлемент, но вода путем сгущения или
разрежения превращается в разные тела, так что сам по себе "хаос есть расчленение и
разделение на элементы" и, по Корнуту "Хаос есть возникшая до разделения влага". У
Манилия: "Хаос некогда расчленил смешанные первоначала вещей при их возникновении"
("Астрономия").
Таким образом, стоики объединили понятие Хаоса с элементами, так что Хаос
представлялся им как бы пределом разреженного состояния элементов и, с другой
стороны, творческим началом, "принципом" разделения элементов, хотя сам он и лишен
всякого разделения и расчленения.
Понимание Хаоса как бесконечной протяженности, причем не относительно пространства, как обычно, а времени, встречается у Марка Аврелия: "Обрати внимание на то, как быстро
все предается забвению, на Хаос времени, беспредельного в ту и другую сторону…", Хаос
мыслится как некоего рода вечность.
Далее Хаос понимается как беспорядочное состояние материи. Этот момент в скрытом
виде находился во всех тех учения, которые вообще понимали Хаос как принцип
становления. Досократики Эмпедокл и Анаксагор и поэт Аполлоний Родосский уже
оперируют первозданной беспорядочной смесью материальных стихий.
Но у Овидия его мироздание прямо начинается с хаоса вещей, и сам Хаос трактуется как
rudis indigestaque moles, "нерасчлененная и грубая глыба", хотя уже с животворными
функциями.
В обстановке надвигающегося монотеизма в религии и принципата в политике Овидий
уже чувствует необходимость некоего специального, творческого начала для превращения
беспорядочной материи в упорядоченный космос. Для этих целей выступает у него
сначала некий deus et melior natura, ("бог и лучшая природа"), затем quisquis illi deorum ("тот какой-то из богов"), даже cura dei ("промысел бога"), потом и прямо mundi fabricator, ("устроитель мира") и opifex rerum ("мастер вещей"). Это оформляющее и организующее
начало получает в "Фастах" Овидия глубокую философскую формулировку.
Античная мысль вообще двигалась в направлении тех формул, которые можно было бы
привлечь для характеристики Хаоса как принципа становления. Стали замечать, что в
Хаосе содержится своего рода единство противоположностей: Хаос все раскрывает и все
развертывает, всему дает возможность выйти наружу, и в то же самое время он и все
поглощает, все нивелирует, все прячет вовнутрь. Образ Хаоса в виде двуликого Януса, выступающего как творческое, начало имеется у Овидия. Янус называет себя res prisca ("древняя вещь") и Хаосом. Когда все стихии распределились по своим местам и
образовался стройный космос, то Янус, который раньше был globus et sine imagine moles ("
глыба и безликая громада"), получил определенный facies ("лик") и достойный бога вид.
Но и теперь, говорит он, имеется у него остаток прежнего состояния, а именно: способность видеть все вперед и назад. Кроме того, Янус своей собственной рукой все