— Что такое СДО?
— Студенты за Демократическое общество.
— A-а, эти, — сказал Форбс с уничтожающим презрением.
— Кого вы имеете в виду, когда говорите о господах? — вмешалась я.
— Владельцев шахт, профсоюзных боссов, политиканов, Стива Хиггинса, — и, обратите внимание, док, — декана Борка, эту жабу-быка, самого главного сводника и доносчика в этом списке промышленных господ.
— Жаба? А какую кличку вы дали мне? — спросил Форбс.
— Вы действительно хотите это знать, док?
— Ладно, можешь не говорить.
— Вас здесь долго не продержат, — сказала я. — Нора Феллан пытается найти вам адвоката. Впрочем, они просто могут выгнать вас отсюда.
— Скажите Норе, чтобы бросила эту затею. Пусть лучше устроит так, чтобы газета «Индепендент» напечатала о том, что нас арестовали. Она может послать сюда кого-нибудь из репортеров и мы сообщим ему, о чем мы вчера говорили на собрании. Это сущий динамит. Я не хочу обижать вас, мэм, но нам важнее статья в местной прессе.
— Лучше берите то, что можете взять сейчас, или вам не терпится снова в камеру?
— О, черт! В эту вонючую дыру.
— Вы и впрямь помочились в тарелки с ужином? — вспомнила я жалобу Тарки.
— Нет, мэм. У нас не выносят горшки с нечистотами, поэтому мы вылили им все в пустые подносы.
— Горшки? Ночные горшки?
— Ну, как их там называют? Ведра, параши, — насмешливо ответил Йегер. — Одной из причин, почему я хотел бы торчать здесь, это возможность очищать свой кишечник с пользой для общества.
— Но вы в конце концов все же провели свое собрание в доме Гиллспи? — поспешила я переменить тему. — Кто там был еще, кроме вас?
Йегер открыл было рот, чтобы ответить, как в комнате свиданий ярко вспыхнули, слепя глаза, все лампы, до этого еле-еле светившие.
— Что это, черт побери! — выругался Йегер.
— Ладно, пусть горят, — успокоила его я. — Рассказывайте дальше о вашем собрании.
Форбс встал и включил вентилятор, тот шумно загудел.
— «X» равен «У», — сказал он, — если вы действительно правы относительно большого количества «жучков» здесь.
— Верно, док. — Впервые кто-то по-человечески заговорил с Форбсом.
— Мы вместе с черными создали координационный комитет. Джордж Кенби — от бедняков, священник Стенли Родс и ветераны Вьетнама, которые больше не хотят подачек от государства…
Форбс, собираясь снова сесть на скамью, вдруг замер и, сделав знак Йегеру помолчать, прижался спиной к стене и получил возможность при отблеске верхнего света заглянуть подальше в коридор, догруженный во тьму. Он рукой, как козырьком, заслонил глаза от льющегося с потолка слепящего света. Спустя несколько секунд, он, молча, кивком указал в сторону коридора и дал нам понять, что там кто-то есть.
— Давайте остынем немного и посмотрим, что будет дальше, — предложила я и взглянула на свои часы. Я попросила две минуты полного молчания. Молодые люди продолжали сидеть на полу в непринужденных позах йогов.
Я встала и выключила вентилятор. Стало совсем тихо. Из недр тюремного корпуса до нас долетали лишь далекие звуки рок-музыки. Прошли еще две минуты. В коридоре кто-то приглушенно рыгнул. Один из юношей, не удержавшись, хихикнул. У некоторых из этих бедняг уже давно урчало в животе от голода, но Йегер вполголоса предупредил: — Никакого ужина.
Тот, кто прятался в коридоре, откашлялся.
— Это вы, охранник? — громко спросила я.
Молчание.
— Шкодлив, как кошка, труслив, как заяц. Почему не выходишь? — насмешливо крикнул Йегер.
— Ладно, умник, выйду. Почему бы нет? — из темного коридора появился Таркингтон, а за ним один, другой, третий… и вот уже перед нами стояла вся пятерка, включая и Ковача. Однако Эла среди них не было. Тени от прутьев решетки легли полосами на их фигуры. — Мы решили стать вашими первыми читателями. Ведь вы берете интервью для газеты «Индепендент»?
— А помощник шерифа Эверетт знает об этом? — спросила я.
— Он не нашел в интересе ничего недозволительного, мэм. А потом мы подумали, что вам может понадобиться защита.
— Хрю-хрю! — прохрюкал кто-то из ребят.
— Замолчите, — сердито одернула его я и, обратившись к Йегеру, спросила: — Будем продолжать?
Йегер пожал плечами.
— Кто здесь хрюкал? Приказываю оторвать задницу от пола и подойти ко мне! — приказал Таркингтон.
Теперь хрюкали еще трое.
Все казалось какой-то детской проказой, однако смертельно опасной проказой, учитывая обычную реакцию взрослых на подобные провокации. На память пришли семейные ссоры, как они начинаются, а потом переходят во взаимные обвинения, необъяснимую неприязнь и кончаются полными издевательства насмешками: «Так вот за что платит твой старик, посылая тебя в колледж? Чтобы ты научился там хрюкать как свинья?» «Какой там отец, черт побери, это мы, налогоплательщики, платим учителям из наших собственных карманов. Это все за наш счет!»