— Майк освобождает меня от обета.
— Мой раввин мне этого не позволит, — ответил Стью.
Я слишком устала, чтобы придумывать ответ.
Слухи о том, что я подверглась насилию со стороны Голубых шлемов не на шутку обеспокоили меня. Зайдя в номер, я тут же попыталась связаться по телефону с кем-нибудь из редакции газеты «Индепендент», но никто не отвечал. Номер телефона я нашла в самой газете. Затем я обратилась к той странице, где был напечатан некролог. Я была права: в нем не было упоминания о Лейпцигском университете. Интересно, кто принял решение вычеркнуть это? Прежде чем выбросить газету, я внимательно осмотрела металлическую корзинку для бумаг, ожидая, что почти наверняка в нее вмонтирован «жучок». Хотя я не была уверена, что распознала бы его, если бы увидела. Но корзинка, разумеется, была чистой.
Потеряв всякое желание спать, несмотря на усталость, я включила новости. Было три часа ночи. Ничего нового не было, кроме того, что на этот раз я услышала заявление Йегера прессе. Его спрашивали о том, не приведет ли национализация шахт к социализму. — «Безусловно. Именно этого мы и добиваемся». Затем он рассказал в деталях, как началась стычка с Голубыми шлемами: — «Это все из-за миссис Осборн из „Субботнего журнала“. Когда кто-то из полицейских шерифа ударил ее по лицу, мы не выдержали. А как бы поступили вы?»
Я почувствовала себя так же, как Гилли, мне — тоже захотелось тут же крикнуть радиоприемнику: «Это ложь!» Я возненавидела Йегера так же сильно, как Таркингтона. Я тут же позвонила на радио, чтобы поговорить с выпускающим. Я попала к ночному диск-жокею. Передача новостей в два часа ночи записывалась и повторялась в три и четыре часа пополудни. Я попробовала оставить свое опровержение для диктора пятичасовой передачи, диск-жокея это меньше всего интересовало. Он хотел, чтобы я заказала ему кассету с популярной песенкой.
— Поставьте «Грустную девочку», — сказала я на прощание.
После этого, приняв две таблетки снотворного и поставив будильник на восемь утра, я попыталась заснуть. Спала я очень плохо, — мне снилось, что я опаздываю на пароход, потому что никак не могу найти свои туфли. Пароходом я не путешествовала со времен медового месяца. Еще снился мне многоэтажный дом, зайдя в который, я не смогла подняться на нужный мне этаж, потому что у меня под ногами раскалывались надвое ступени.
Я проснулась от звонка и тут же схватила будильник и выключила звонок, хотя уже понимала, что звонит не будильник. Телефон снова зазвонил. Вот тогда только я посмотрела, который час: десять минут восьмого. Я подняла трубку.
— Кейт? Это Гилли. Ваша машина исчезла.
— Исчезла?
— Ее украли. Я уже позвонил в полицию.
— Хорошо, — ответила я. — Я позвоню в агентство проката, как только оно откроется, и предупрежу их о краже.
— Вам нужна машина. Сейчас я быстренько оденусь и привезу вам машину Норы…
— В этом нет необходимости…, — попыталась возразить я.
— Послушайте, Кейт, черный проповедник Стенли Родс… вы знаете о ком я говорю?
— Да, он был на собрании Братства.
— Правильно. Так вот, он застрелен у Миссии в Бейкерстауне.
Я приняла душ, горячий и холодный попеременно, приготовила себе растворимый кофе, и сделала то, что могла бы посчитать самым добрым своим делом наступающего дня: я позвонила Стью Розену и сообщила ему о втором убийстве в Венеции за последние два дня.
— Ты сама освещай его, Кейт. А я возьму следующее.
Глава 11
Гилли ждал меня у боковой двери дома. «Вольво» Норы стоял под навесом. Это была очень старая машина. Гилли знаком пригласил меня следовать за ним к месту общей парковки. Здесь он указал мне на белое «шевроле-импала».
— Эта машина похожа на мою, — сказала я.
— Это и есть ваше «шевроле». — Он показал мне бирку на колечке с ключами, которые я ему дала.
— Я заходил в общую кухню и справился там. Никто не видел, как доставили сюда машину. Безукоризненная работа.
— Ключи, которые я дала вам, все время были у вас?
Он похлопал себя по карману, молча подтверждая непреложность факта их наличия там с момента получения.
— Пусть они еще побудут у меня, я хочу во всем этом разобраться.
— Лучше заявить в полицию, — предложила я.
— Я согласен, что лучше так поступить, но вдруг они нам не поверят?
Он открыл мне дверцу машины Норы.
— И тем не менее, — промолвила я, садясь в машину.
— Вы мне не верите? — спросил Гилли, когда сел за руль.
— Конечно, верю.
— Почему-то я подумал, что вы мне не поверите. Ничего, если я доеду с вами до Бейкерстауна?