Доехав до края тротуара, он внезапно свернул и поехал по лугу, трава которого доставала до бамперов. Подпрыгивая на ухабах, мы вскоре выскочили на проложенную телегами старую дорогу и через несколько ярдов остановились перед деревянным строением. Гилли толкнул осевшую дверь, которая, открываясь, царапала доски пола.
— Вот так сюда входят ангелы, — сказал он.
Помещение было наполнено гулом голосов, плачем и причитаниями, Я почувствовала себя непрошеной гостьей, хотя Гилли был тут как дома. Если раньше здесь пахло пекарней, то теперь стоял стойкий запах церкви и тронутых плесенью молитвенников. Мы прошли мимо белой с золотом кафедры проповедника в конец помещения, где собрались все, и в этот момент женщины вдруг громко запричитали. Это был душераздирающий скорбный плач. Пять темнокожих женщин преградили путь шерифу О’Мэлли и каждый его шаг и движение вызывали все возрастающие вопли плакальщиц.
Причиной тому было накрытое простынями тело на полу, доступ к которому охраняли эти женщины. Санитары в белом и несколько полицейских сгрудились у входа. Увидев нас, женщины, как по команде, взялись за руки и стали вокруг, чтобы помешать нам приблизиться к телу. На их заплаканных лицах я увидела настоящую ненависть. Я почувствовала свое бессилие и ужас оттого, что меня кто-то может так ненавидеть и бояться. Мне хотелось заверить их, что я тоже разделяю их боль.
— Айда, я хочу вам помочь, — скорбно промолвил Гилли, обращаясь к одной из женщин.
Ему никто не ответил, словно никакой Айды среди них не было.
О’Мэлли, бледный как луна при дневном свете, продолжал убеждать плакальщиц.
— Необходимо провести вскрытие. Того требует закон. Нам нужно тело совсем не надолго, понимаете?
— Нет, сэр, я этого не понимаю и не отдам его белым, чтобы они разрезали его на куски как тушу животного, — промолвила наконец одна из женщин и, опустив руку соседки, обхватила себя руками и стала горестно раскачиваться.
— Нам нужна пуля, если она все еще в его теле, — настаивал шериф.
— Зачем? Чтобы ею убить еще одного черного? — не выдержала другая из женщин.
— Прежде чем вам удастся унести отсюда тело патера, вам понадобится выпустить еще пять пуль, шериф, — промолвила еще одна женщина и, указывая на своих подруг, пересчитала их вслух.
— И все же мы должны забрать его, женщина. Даже если для этого потребуется вызвать взвод солдат национальной гвардии. А это ничего вам не сулит, кроме неприятностей. Вы не имели права перемещать тело убитого.
Вдова священника высоко подняла голову.
— Не имели права? Не смейте говорить мне о правах, мистер шериф. Никто не имел права убивать моего мужа, но его убили. О, Господи, убили! Они все же сделали это. Его нет. Навсегда нет! Никогда больше он не произнесет этого доброго для людей слова аллилуйя, не будет больше благодарений Господу. Вы слышите меня, сестры? Никто более не возблагодарит в утренней молитве Господа: «Слава в вышних Богу!» Он лежит здесь перед вами и больше никогда не поднимется. Ни сегодня утром, ни завтра, ни послезавтра.
Аминь.
Мне показалось, что я не ослышалась.
Шериф встрепенулся.
— Я клянусь вам всем, что когда мы найдем убийцу, ему свободы больше не видать.
Крупная женщина, сложив руки на груди, вскинула голову с высокой, как башня, прической.
— Сестры, слышите, убийце не видать свободы! — женщина передернула плечами и в этом жесте был дерзкий вызов и презрение. — А я вам, белый человек, заявляю, что наш святой отец свободен. Свободен так, как вам, белым, не быть никогда.
Шериф повернулся к полицейским и стал с ними совещаться. Гилли подошел к женщинам и спросил у той, что оказалась к нему ближе, кивком указав на вдову священника.
— Прошу вас, передайте миссис Родс мои искренние соболезнования в ее горе. Он тоже был мне дорог.
— Она сама слышит все, что вы говорите, — подчеркнуто холодно ответила женщина.
— Скажи им, Гиллспи, что нам надо хотя бы осмотреть тело убитого. Ведь я даже не уверен, что под простынями лежит черный. — быстро обернувшись к Гилли, сказал шериф, воспользовавшись возможностью получить поддержку.
— Скажите им это сами, — сухо ответил Гилли и подал мне знак: пора уходить. Шериф, не раздумывая, присел на корточки и сорвал простыню с жертвы. Женщины пронзительно закричали.
Откуда в эту минуту появился этот человек? Я едва успела разглядеть стремительно двигавшуюся к нам фигуру черного мужчины почти гигантского роста, с густой копной волос. Он пробирался через полицейский кордон у двери, размахивая руками как ножницами. Волосы его вздыбились во все стороны. В мгновение ока он схватил О’Мэлли одной рукой за ворот, а другой подхватил под ягодицы и, подняв над полом, повернул его лицом к полицейским и поставил шерифа перед остолбеневшими подчиненными. За ними в дверь уже протискивались черные мужчины, словно собирались взять нас в кольцо.