— Но почему я не могу пойти с тобой?
— Потому что в итоге за тебя, и так невиновную, вступится Дом Мчащихся, и Лиссай, и мастер Улиус. И тебя оставят в покое. У тебя впереди прекрасная жизнь, Тинави. А мой побег — это навсегда.
— Может, и тебя тогда оставят в покое?
— Не глупи. Я из прежних Ходящих. Мы все — либо за решеткой, либо мертвы, либо — особо удачливые — в бегах. Другого не дано.
Я прикусила губу. Полынь, фыркнув, шутливо отдал честь, вышел за дверь и громко хлопнул ею за собой. Воцарившаяся в доме тишина похоронно била по барабанной перепонке.
****
Вообще, сказать, что я была в замешательстве — ничего не сказать.
А что мне, прошу прощения, делать-то теперь?
Я скинула обувь и босиком — это почему-то всегда невероятно успокаивает, — прошлепала обратно на кухню. Там было светло и спокойно. Я открыла окно, и струя прохладного воздуха плеснула мне в лицо.
Мой лучший друг лежит с разорванной шеей.
Пылинки затанцевали в свете упавших по диагонали солнечных лучей. Я прищурилась и отвернулась, взглядом выцепив на столе две полные остывшего чая кружки.
Полынь так и не станет Генералом.
Я фыркнула, отвернулась и зацепила за крючки по бокам от рамы старенькие ситцевые шторы. Села на скрипящую табуретку.
Ну и парень Кадии, в довершение, великолепный Анте Давьер, оказался серийным убийцей со стажем.
— Ох-ох-ох, — буркнула я, огорченно почесывая нос.
Неожиданно сквозь открытое окно влетел растрепанный Марах. Я не видела филина с самого утра, когда решила не брать его с собой на работу — мне казалось, охота на маньяка не предполагает наличия уязвимой домашней живности на плече. Думала, мой гордый птиц до сих пор послушно сидит на жердочке в спальне. Ну, видимо, ошибалась.
— Что такое? — удивилась я, заметив на ноге филина капсулу с посланием.
В туго свернутой бумажке корявым острым почерком было написано всего несколько слов:
«ОНИ УЗНАЛИ! БЕГИТЕ! АНДРИС».
— Ух-ух-ух! — захлопал крыльями Марах и, виновато моргнув, вылетел обратно в окно.
Я выругалась и бросилась в коридор, на бегу хватая небрежно брошенную на стул летягу и мешкообразный рюкзак с рабочими припасами. С ноги распахнула входную дверь и неловким кулькем скатилась по десяти крылечным ступенькам.
Поздно.
Полынь прав — история повторяется.
Как и две недели назад, серые тени окружили мой участок, неумолимо приближаясь, стягивая невидимую сеть. Вот только на сей раз это были не таинственные, в чем-то, возможно, даже добрые бокки. Как минимум, легендарные бокки. Живые свидетели истории, прах бы их побрал.
На сей раз это были люди в темным облачениях и гладких железных масках, полностью скрывающих лица. Я остановилась и, быстро пораскинув мозгами, осторожно подняла руки вверх, бросая и плащ, и рюкзак.
— Мудрое решение, — раздался тихий голос у меня за спиной, неуловимо искаженный специальным голосовым аппаратом: — Тинави из Дома Страждущих, вы обвиняетесь в государственной измене и приговариваетесь к смертной казни. Прошу не оказывать сопротивления — это бессмысленно.
— Какой-такой измене? Требую пояснений! — взвыла я, разворачиваясь, но рук, заметим, не опуская (мудра и опаслива). Тотчас с десяток серых теней метнулись ко мне в мгновение ока, не потревожив ни травинки своим сверхъестественным перемещением.
— Вы являетесь пособницей бывшего Ходящего, господина Полыни из Дома Внемлющих. Преступник нашел способ принять вас на работу в Иноземное Ведомство, где вы в его угоду совершали поступки, подрывающие международное положение Шолоха, с дальнейшей целью ослабления и завоевания нашей страны враждебными государствами вроде Иджикаяна и Асерина. Также ваша миссия включала в себя сближение с младшим принцем Лиссаем; с разыскиваемым преступником Мелисандром Кесом из Саусборна; с господином Балатоном из Дома Мчащихся, гласом Короля, посредством его дочери Кадии; с господином Анте Давьером, ныне подозреваемым в серии убийств в черте Дворца — все это с целью внутренней дестабилизации государства. Ваши права: хранить молчание…
Ходящий еще что-то бубнил, но я его не слушала. У меня натурально отвисла челюсть. Знаете, я сама люблю сочинять истории и разворачивать факты в свою пользу, но, чтобы кто-то делал это настолько нагло, топорно и при том с таким апломбом?! Уж Балатона-то они как привинтили?! Я не знала, что ответить, и потому рассмеялась.
Мою злость, впрочем, этот смех не умерил. Наоборот. Я снова почувствовала, как в душе нарастает ледяная волна.
— Да пошли вы, — ошарашенно покачала головой я и мощным движением раскинула руки по сторонам, будто приковывая себя к деревянному кресту, персонажу наших с Карлом видений, срежиссированных золотым яблоком.
Но ничего не произошло.
«Я же говорил — на ненависти не работает,» — грустно щелкнул языком у меня в голове чудо-мальчик и пропал.
Ходящие, меж тем, явно остались неравнодушными к моим слабым магическим потугам. Четверо из них, умудрившись как-то на удивление удачно синхронизироваться, швырнули в меня прочную серебряную сеть, от которой, маши руками или не маши, я не смогла избавиться. Шестеро встали вокруг дозором, нагревая в ладонях угловатые формулы заклятий. Предводитель, тот, с идиотскими обвинительными речами, склонился надо мной, скукожившейся в сети, и пожал плечами:
— Так вы только подтвердили обвине…
Договорить он не успел, так как ему в затылок прилетел ледяной сгусток энергии. Что-то вроде снежка, но гораздо более твердого. Мужик в железной маске рухнул. Все те Ходящие, кто не был занят удержанием сети (екарный-бабай, они верили в мое могущество, раз мастерили ее аж вчетвером!), развернулись в сторону пятнистой фигуры, выступившей из кустов. Это был, как вы догадались, Полынь. Эпичность его облика оказалась слегка подпорчена хромотой и потрепанностью в целом.
Я молча опустила лоб на раскрытую ладонь.
Куратор даже с одним не-волшебным маньяком сегодня не справился, что уж говорить о шести машинах-убийцах?
Ходящие, как по команде, запустили во Внемлющего заклинания. Он выставил вперед правую руку. Большой палец по-очередно коснулся указательного, среднего, безымянного, мизинца, снова указательного, губы искривились в среднепустынном «до» — и заклинания противников, блуждая, словно в лабиринте зеркал, безропотно разлетелись по сторонам.
Тогда двое из шести обнажили мечи, а другие разродились следущей ворожбой. Полынь снова откинул чародейство, но я с ужасом увидела, как из носа у него идет кровь — верный признак магического перенасыщения, в любой традиции, куда не плюнь. Постольку поскольку мои «сетевики-охранники» были отвлечены воинственным зрелищем, я нашла время нашарить в валяющемся рядом рюкзаке бутылку зажигательной смеси. Выхватила ее и кинула как можно дальше и, небо голубое, таки взорвала сеть!
Аллилуйя!
Грубая технология против высокой магии, обожаю «метод топора»!
Ходящие вздрогнули и с новыми силами начали что-то там сплетать в своих худющих и бледнющих, костлявых пальцах.
Я вприсядку, сгорбившись, некрасиво, но эффективно, бросилась к Полыни. Все мои знания времен школы и наставничества гласили — команда лучше, чем один. Один ты идешь быстро и бодро, но лишь в команде — далеко.
Оказавшись рядом с куратором, я вытянула из бокового кармана своего мешка вторую бутылку и снова кинула ее в теневиков. На сей раз, увы, они были готовы и встретили мой снаряд высококлассныи щитом. Но я дала Полыни необходимое время для того, чтобы прикрыть нас с фронтона толстой, огнеупорной энергетической сферой.