Хотя, небо голубое, что я несу. Какая уж тут справедливость, о чем речь… Мир дает нам в ответ ровно то, что мы в него транслируем — своими действиями, словами и даже мыслями. Почаще убеждай себя в том, что ты злобное ничтожество — и, да, так карты и лягут. Начни играть в героя, хрестоматийного паладина — и шаг за шагом мир поверит в твою роль, распахнет тебе объятья в ответ.
Полынь, несмотря на клановую гордость, верил в то, что Ходящие заслуживают наказания за свой мятеж, и теперь покорно сидел в каземате.
А я? Во что верю я?
Если честно, как минимум я верю в то, что я — положительный персонаж. Несмотря на все мои слабости, глупости, очевидные промахи и стыдные трусости, я — приятный человек с горящим сердцем и большим потенциалом. Правда, человек, пока не определившийся с тем, что же ему такого делать в жизни, чтобы потом гордиться, а не стыдиться. Мне частенько бывает жаль, что только королевская фамилия носит гордое название Ищущих. Уверена, существуй справедливость, весь Шолох бы так звался. Мы все ищем, ищем, ищем без устали. Кто-то целенаправленно копает в нужном направлении, как Кадия, кто-то, как я, позволяет течению жизни мотать себя туда-сюда, но изредка открывает глаз и корректирует маршрут.
И сейчас моя дорожная карта, как ни крути, вела к таинственной двери.
Сомневаюсь, что есть другой способ покинуть тюрьму. Мой главный союзник в Ведомстве сидел за стенкой. У Дахху никакого политического веса, и вообще он незнамо когда оклемается после ранения, Кадия, хоть и дочка Балатона, тоже никак не поможет. Родители уже тысячу лет как не приставлены ко двору, а Карл… Карл как-то не спешил залезть ко мне в голову с предложениями помощи. И что это за тетка вообще появилась вместо него в конце?!
Сидеть и ждать у моря погоды, надеясь на чудо, было глупо. Лучше уж шагнуть в неизвестность, уповая на свои знания-умения и благорасположение богов.
— В общем, я пошла. Сделаю все возможное, чтобы вытащить тебя отсюда, — бодренько крикнула я в темноту.
— Береги себя, — донеслось сдержанное напутствие в ответ.
Я разозлилась из-за такой сухой формулировки, встала, протянула руку к двери, выдохнула и резким движением повернула странную металлическую ленту. По ту сторону двери был белый туман, просто много-много белого густого тумана. Я забеспокоилась на пороге, переминаясь с ноги на ногу.
— Тинави, ты справишься. Я с тобой, — подбодрил меня из-за стены Полынь.
Я сделала шаг в белизну, до последнего надеясь сказать куратору что-то важное, что-то уместное случаю, но в итоге так и не выбрав реплику и потому уйдя, не попрощавшись. Когда я поняла, что это куда хуже, чем даже банальное «пока», было уже поздно: стоило мне пройти сквозь дверь, как она исчезла.
Остались только я и белый туман. Поэтому первым, что я произнесла, оказавшись в этой неведомой вате, оказалось долгое и громкое «Прааааааааааааааааааааааах!».
ГЛАВА 42. Хоровод теней
«Бог из машины!» — шолоховское выражение, неодобрительная оценка неловкой развязки театральной пьесы, в которой все проблемы разрешаются при помощи внешнего, не действовавшего в сюжете фактора. Фраза пошла из Срединного государства, где была популярна в I–X веках, когда, после уходя Хранителей, драматурги так скучали по богам, что вставляли их в сюжет тут и там, по делу и без дела, вызывая бурю негодования у ценителей.
Энциклопедия «Доронах»
под авторством Дахху из Дома Смеющихся,
черновик первый
Я шла наощупь в абсолютной белизне.
В голове стучали самые разные мысли, преимущественно панического порядка: действительно все вокруг такое белое, может, я умерла? Вдруг в этом месте время идет по-другому, и, пока я шатаюсь во взбитом молоке, Полынь уже казнили, четвертовали и что угодно еще? Вдруг дверь все-таки опасна для всех, и за мной сейчас ползет огромный белесый червь, бесшумный и голодный, который секунду спустя заглотит меня целиком?
Впрочем, в какой-то момент сквозь пелену стали проступать очертания высоких, мощных стволов, покрытых серебристой корой. Кроны не были видны, так как таяли где-то там, в глухом тумане высоты. Эти деревья, ни на что не похожие… Я их уже где-то видела. Совсем недавно.
Я ускорила шаг, потом побежала. Картинка прояснялась, и вот вдалеке показалась изящная белокаменная беседка, увитая редким плющом. На перилах, спиной ко мне, сидел кто-то в шелковой пижаме. Перед человеком стояли во весь рост призрачные фигуры с какими-то слегка удлиненными пропорциями и фарфоровыми чашечками в руках. Все они были одеты в необычные заморские наряды, впрочем, очень изящные.
— Лиссай? — осторожно окликнула я, не решаясь приблизиться. Фигура обернулась. Чаевничащие фигуры пропали.
— Как ты сюда попала, Тинави? — поразился младший принц Дома Ищущих. Он ловко спрыгнул с перил и неверяще подошел ко мне.
Осторожненько ткнул в меня пальцем и, почему-то успокоившись от этого нехитрого действа, широко улыбнулся. Как всегда, в Святилище принц не был похож на доведенного до ручки невротика. Это был высокий позитивный парниша, открытый всем чудесам мироздания, с улыбкой на миллион.
— Ненамеренно, — уклончиво ответила я, подспудно ощущая, как и на меня начинает действовать магия этого места: мозг отказывается соображать, настроение поднимается. — Я прошу прощения, что помешала вашему уединению, Лиссай. Не люблю быть незваной гостьей, тем более в таком личном месте, как это, — добавила я, вспомнив, что охлаждение наших отношений было вызвано ревностью принца.
— Все нормально, — легко отмахнулся он, потом неожиданно сграбастал меня за руку и усадил на траву. — Жаль только, мои иллюзорные друзья растворились при твоем появлении, — махнул он рукой на беседку. — Я, знаешь, люблю населять это место красивыми людьми и любоваться на то, как они пьют чай и сплетничают. И обязательно делаю им дурацкие наряды. Хочешь тоже наколдовать таких? — предложил принц, вытягиваясь на траве во весь рост и легкомысленно срывая ромашку. Я в ужасе поняла, что мой мозг окончательно отрубается, и вопреки остаткам воли глупо хихикнула:
— Люди — это не по моей части. Но в целом идея хороша!
А дейсвительно? Во время своих предыдущих посещений Святилища я не могла колдовать — ни дома, ни здесь, нигде. Почему бы теперь не попробовать?
И вот я радостно вдыхаю цветочный запах Святилища, готовая к чародейству.
Ласковая унни так и ринулась ко мне в объятия. Услышала мою просьбу и — по траве вокруг нас запрыгали сначала полупрозрачные, а потом все более и более материальные антилопы. На беседке завела песнь прекрасная птица охри из Западных пределов. Огромные бабочки лениво шевелили крылышками, отдыхая на цветах Святилища, а хитрый лисенок выглядывал из-за беседки.
Я, ликуя и смелея благодаря собственным способностям, указала на него пальцем:
— Лис. Он лис, и вы Лис. Можно я буду так вас называть и вслух тоже, а не только у себя в голове?
— Я всегда мечтал, чтобы меня так называли. Только никто до сих пор не предлагал, — признался Лиссай. Он повернулся на бок, подперев голову рукой и тем самым оказавшись ко мне еще немного ближе, и с улыбкой задумался. У меня сладко перехватило дыхание. Взгляд принца был обращен куда-то за мое плечо.
— Удивительно. Ты любишь мух и ос? — спросил он наконец.
— Что?
Сзади раздалось какое-то жужжание. Я, все еще в неге и истоме, обернулась. Помимо моих волшебных животных, вокруг беседки начали появляться летающие насекомые. Их становилось все больше. Постепенно пение птиц перекрыло отвратительное жужжание.
— Лис, — я вскочила. — Это не я.
— Точно? Это появилось после твоего колдовства.
Он тоже поднялся и напряженно встал впритык ко мне, неуютно скрестив руки на груди и насупив рыжие брови. Будто суровый взгляд королевского отпрыска мог остановить насекомых. Мы смотрели на то, как вдали, где белый туман мягко поглощал мшистые стволы, появляется какая-то странная черная линия. Будто невидимым пером провели жирную черту прямо по воздуху. Из нее появлялись все новые и новые твари. С тихими хлопками начали исчезать сотворенные мною иллюзии. Небо потемнело.