— Пошли домой, — попросила я. — У вас больше опыта. Давайте, вытаскивайте нас.
— Не получается, — с надрывом выдохнул Лиссай.
Он снова казался сумасшедшим художником, слишком высоким и худым для того, чтобы быть красивым, слишком уставшим для своего титула. Вдобавок ко всему я вспомнила, как и зачем вообще тут оказалась. Полынь в тюрьме, его собираются казнить! Прах побери!
Черные мухи начали с гулом виться вокруг нас. Какой-то мерзкий слепень попробовал сесть мне на руку. Я с отвращением откинула его. Черная полоса стала расширяться, приобретая очертания дыры. Внутри была липкая, грязная серость.
Я мысленно воззвала к унни, и щелкнув пальцами левой и правой руки поочередно, сумела откинуть насекомых на полметра назад. Это их только обозлило.
— Так, Лиссай, попробуйте сейчас расслабиться так же, как вы расслабляешься, чтобы попасть сюда, только на сей раз стремитесь в Шолох, ладно? — в моем голосе промелькнула паника.
Еще несколько агрессивных летучих жуков предприняли попытки укусить нас. Мерзкий гул нарастал, в ушах царил странный звон. Принц тяжело сглотнул, кадык так и дернулся вверх-вниз. Он закрыл глаза и сосредоточился.
— Тинави, — нервно буркнул Лиссай, не размыкая глаз, — А ведь насекомые и раньше появлялись при твоих визитах в Святилище. Вернее, после них. Ты думала над этим?
— Нет, — рявкнула я, вспоминая старое доброе, из прошлой жизни, заклинание Отпугивания Кровопийц.
Иноземцы считают, речь идет об упырях, но нет — всего лишь о комарах и прочих гадах. Мне кое-как удалось соединить новоприобретенную «дружбу» унни с классической теорией, но большого эффекта это не возымело: магический хлопок взорвал несколько десятков насекомых, но остальные лишь обозлились.
Я начала отмахиваться от насекомых руками. Их стало так много, что перестало быть видно беседку. Зато все расширяющаяся дыра просматривалась великолепно. Я с ужасом поняла, что теперь из нее лезут какие-то странные тени.
Черные, долговязые силуэты, будто бы состоящие из быстро мигающих густых точек. В области головы то и дело появлялись огромные глаза, сплошь зрачок и красные искры, но мгновение они спустя исчезали, чуть ниже чудился и пропадал оскаленный рот, пальцы на длинных руках крючились и нащупывали что-то. Тени двигались рывками, рыча на грани слышимости. Мухи, будто почувствовав хозяев, рванули к ним, облепили их, сделав чудовищ куда как более материальными и жуткими.
На их пути, собственно, были мы с Лиссаем.
Прах, прах, прах.
У принца нифига не получалось. Это было видно. Он бледнел и краснел, крепко зажмурившись и сжав кулаки, но Святилище — или как назвать то, чем оно обернулась? — не хотело отпускать своих жертв.
— Бежим! — наконец-то не выдержала я лика приближающихся тварей и потащила Лиса за собой в противоположную от них сторону.
Спотыкаясь, мы бежали по неприветливой сухой соломе, в которую превратилась нежная трава Святилища. В спины нам задул такой сильный ветер, что широкий капюшон летяги швырнуло мне на затылок. Боковым зрением я заметила белую клипсу-жемчужинку, прикрепленную к вороту справа.
Талисман Дружеского Ободрения от господина Бундруми! А я и забыла!
На ходу, продираясь сквозь неведомо откуда взявшие колючие кусты, слыша за спиной отвратительный рык, хрипенье, чавканье и гул насекомых, я зацепила клипсу за ухо.
«Карл, Карл, Карл,» — отчаянно думала я, сжимая раз за разом амулет. На секунду жемчужинка разогрелась, что показалось мне хорошим знаком, но почти сразу же остыла.
Я хотя бы попробовала.
Тем временем, дальше бежать было невозможно. Туман перестал быть просто конденсированной водой — теперь это было настоящая стена. Мы с Лиссаем бились в нее отчаянно, со всей яростью, но в итоге увязали, как бабочки в меду. Я с ужасом обернулась. Кривые, косые, неуклюжие и неукротимые силуэты из теней и насекомых подобрались к нам вплотную.
Одна тварь протянула жужжащую на все лады кисть из насекомых и коснулась моей головы. Я попробовала оттолкнуть ее, но куда там! Эта штука была, как бетон.
Я изо всех сил вцепилась в бледную руку Лиссая. Твари приближались. Большинство из них неожиданно бросились на принца. Хором мы заорали, его рука вырвалась из моей и скрылась в кишащем мухами мареве. Я пыталась растолкать тени, отодрать их от Лиса, но это мне не удавалось.
Меня трясло от ужаса, я не представляла, ЧТО они делают с ним. Из серой дыры в воздухе, которая, как живая, следовала за нами во время нашего побега, полезли еще тени, полетели еще мухи. Новая партия кинулась ко мне, облепив меня отвратительным коконом и начала как будто связывать меня, стягивать в туго перебинтованную мухами, оводами, слепнями и жуками мумию.
Неожиданно небо, которое я еще могла видеть, разорвала ярко-белая вспышка. Секунду спустя стали раздаваться невероятные крики — невозможно повторить это, они будто раздирали твои барабанные перепонки в куски. Твари отлепились от меня, и я увидела Карла, а рядом с ним — златовласую женщину невероятной красоты.
Мальчик мощными движениями рук развертывал в воздухе искрящуюся, плюющуюся во все стороны голубыми огнями фигуру, состоящую из множества треугольников, сложенных в единое полотно. Эта фигура была настолько четкой и явственной посреди творящегося вокруг липкого безумия, что больно было смотреть.
А вот внешность Карла не была такой ясной — наоборот, его лик как бы сбоил, не мог решиться, какое из сотни, нет, тысячи лиц выбрать. Тварей начало засасывать в сверкающие треугольники, но не успела я обрадоваться, как поняла, что со всех сторон в воздухе появляются все новые и новые серые дыры. А из них — тени и мухи, мухи и тени.
Таинственная женщина, опустившись на колени, ударила ладонями о землю. Ее тонкие, длинные пальцы, казалось, ни разу даже посуду не мыли и вообще попахивали слабосилием, но эффект был потрясающим. По всему Святилищу прошла мощная энергетическая волна, откинувшая серые дыры далеко на границы видимости. Подле нас осталась лишь одна, самая крупная. Из нее начало вылезать НЕЧТО.
Не люблю больших букв, но тут иначе не скажешь. НЕЧТО было настолько неественным, настолько шедшим в противоречие любым человеческим инстинктам, что я не нахожу слов, чтобы хоть как-то описать его. Любые, даже самые сложные обороты, были бы приеуменьшением всего того ужаса, который рождало НЕЧТО в стороннем наблюдателе.
Златовласая женщина на мгновение обомлела, увидев эту жуткую, мерзкую тень. Потом она взвизгнула высоким голосом и вытянула вперед правую руку с раскрытой ладонью, левой начав выписывать что-то на своем предплечье остро-наточенным коготком, так, что на коже осталвались белые полосы. В НЕЧТО одно за другим полетели магические заряды цвета индиго. С влажными хлюпами они увязали в пустоте чудовища, но, как мне показалось, все-таки замедляли его.
Я все еще не могла двигаться, замотанная в кокон из насекомых. Поэтому, увидев, что мелкие твари, схватившие Лиссая, не сдаются, а вместо этого целеустремленно тащат такого же замотанного принца к одной удаленных дыр, я могла только заорать, что есть мочи. Хвала небо, Лис был жив: на бледном лице, единственно торчащем из кокона, в ужасе вращались испуганные глаза.
— Карл, помоги ему! Они утаскивают Лиссая!
Мальчик не слышал меня. Сложная конструкция из треугольников с его подачи отправилась в вольное плавание по воздуху, засасывая в себя, как воронка, все новых и новых пришельцев. Но Карл не остановился на этом и не обратил на меня внимание. Он с силой поднял руки к туманному небу и заговорил на незнакомом языке, властном, резком и гортанном. Воздух начало затапливать золотое сияние. Оно становилось плотнее, это было не просто свет, а некое вещество. Я поняла, что могу дышать с очень большим трудом. На тварей свет подействовал похожим образом, но сильнее.
Они стали двигаться еле-еле. Действительно, будто в меду. В таком замедленном состоянии, впрочем, их быстро ловила и сжигала не потерявшая скорости фигура из треугольников. Карл кинулся ко мне.