Между тем, мастер Улиус начал читать нам лекцию. Согласно программе, три раза в неделю нас, новеньких Ловчих, должны были накачивать профессиональными знаниями лучшие умы Ведомства. Улиус, не скромничая, на добрую половину занятий поставил лектором себя. То ли очень хочет считаться «лучшим умом», то ли обожает учить, пока неясно.
Сегодня он рассказывал нам, «малькам», о культуре и традициях народов Лайонассы. Интересно, но не слишком — пересказывать не буду.
— Эй, псс! — раздался справа от меня шепот. — Как тебе работается с Полынью-то, а?
Я повернулась. Один из близнецов. Хитрая улыбочка, жажда сенсации.
— А что?
— А ничего. Нормальный мужик-то хоть?
— Что ты имеешь ввиду?
— Ну, не каждый чувак так возгордится, что попробует заиметь свой портрет в Галерее Генералов! — пожал плечами парень. Мне стало любопытно. Я постаралась подстроиться под интонации собеседника, чтобы он рассказал мне побольше:
— Че за галерея-то?
— Ты че. Галерея Генералов, на первом этаже. Статуи, портреты. Все изображают Генералов Улова — тех, кто раскрыл больше 1234 дел за два года.
— Ого. И что, Полынь хочет стать Генералом?
— По-любому хочет! — близнец сосредоточенно нахмурил брови, будто подтверждая серьезность своих слов. На кафедре мастер Улиус что-то вещал про свадебные обряды фэйри. Новичок окинул его скучающим взглядом, зевнул и продолжил:
— Быть Генералом — круче не придумаешь. Слава, почет, надбавка к жалованию. А еще обладатель этого звания получает аудиенцию у короля и право одной королевской просьбы. Говорят, любой: на какую наглости хватит. Хоть поместье себе проси, хоть жену из Ищущих, — близнец замысловато подвигал бровями. Видимо, это должно было помочь мне представить все плюсы обладания женой из королевского рода. — И у Полыни как раз скоро будет два года службы. Пашет не по-детски, чтобы 1234 дела раскрыть! Прикинь, как в Ведомство пришел, мальком, так сразу задал жару. Мужик знает, чего хочет, уважаю. Вот только незадача — Селия его ненавидит, вешает на него сплошь нераскрытые висяки или безнадежную мелочевку с окраин Лесного королевства, пока доедешь туда, уже и день пропал. При том, что обычно Генералами становятся большие начальники с кучей подчиненных, а Полынь работает сам. Хотя, у него теперь есть ты, ахахаха!
— Ахахаха, огонь! — вяло поддержала его энтузиазм я. Но информация была, безусловно, любопытной. Нда, не повезло Полыни — в кои-то веки обзавелся помощницей, а она — я. Сочувствую ему.
Хотя… У меня в голове пронеслась смелая мысль: куратор может знать о моих косяках с магией. Или, как минимум, подозревать. Всегда и везде именно он показывает татуировку Ловчего, чтобы мы могли пройти. Он игнорирует тот факт, что я ни разу не наколдовала чего-нибудь — хотя в Шолохе все любят поворожить, по делу и без дела. Именно ему я якобы сдала тесты. Но, если я права, зачем ему все это? Сектант? Извращенец? Работорговец?
Близнец, между тем, продолжал нашептывать мне всякие сплетни. Я прислушалась — пожалуй, мне будет полезно узнать о Полыни как можно больше.
— …В общем, из-за этого дела он совсем уже озверел, конечно. Если оно ему нарушит всю малину с Галереей Генералов — чую, порвет он Селию, как тузик грелку.
— Отвлеклась, чувак, извини. Повтори, из-за какого дела?
— Да из-за этого, безнадежного. Ну, Селия ему выдала висяк, который уже больше месяца болтается по разным департаментам, и его, прикинь, все игнорировали. Сначала вообще не поняли, что это преступление, потом не могли решить, кому им заниматься. Потом, когда скумекали, что речь о серийных убийствах — уже засуетились, но времени, времени-то сколько прошло! И улик по нулям. А Селия бац — и Полыни его выдает под единоличное расследование!
Я вспомнила, как ночью девушка по имени Андрис Йоукли спросила куратора про «То Самое Дело», которое произнесла так, что большие буквы распознались на ура. Возможно, о нем мне сейчас и рассказывает близнец? Малёк продолжил:
— Селия такая злобная стала с тех пор, как пришлось оперативную работу из-за ранения бросить, вообще беда. Мне бы тоже не понравилось с костылем валандаться, но так конкретно нормальному мужику всю карьеру стопорить — это по-свински!
— Почему стопорить-то?
— Ну, двухлетний срок у Полыни через тринадцать дней закончится. Там же, чтоб Генералом Улова стать, надо заявку подать, что начинаешь гонку. И среди твоих 1234 дел не должно быть ни одного не раскрытого. Если к тебе что-то присобачили официально — изволь разобраться. А с этими убийствами… Ой вряд ли.
— А почему Селия так ненавидит Полынь?
— КХЕ-КХЕМ. Тинави, Луркамор, это там у вас что такое происходит? Дружка нашла, голову потеряла? Мила девица дороже знаний? — за перешептываниями я не успела понять, когда к нам подошел и грозно навис над нами мастер Улиус. Рыжая курчавая борода шефа пахнула детским мылом. Он продолжил:
— Я человек добрый, но болтунов на дух не переношу. В качестве штрафа будет вам по дополнительному заданию на неделе. Да не от ваших кураторов, а от меня лично. Любишь кататься, люби и саночки возить.
Мы извинились. Мастер Улиус еще пару минут разглагольствовал о том, как нехорошо болтать вместо того, чтобы погружаться в великолепный источник знаний, а потом продолжил лекцию. Я опять наткнулась на подозрительный взгляд Селии. Хотела было по привычке отвести глаза, но сдержалась. Глава департамента Ловчих сказал бы: «Враг моего друга — мой враг». Не знаю, чем уж там Полынь насолил этой даме, но, пожалуй, я буду на его стороне. На всякий случай, раз уж он такой крутой, что даже ундинам и болтливым близнецам нравится.
***
После занятия все новички отправились к своим кураторам — помогать. Я тоже.
Спустилась на этаж и нашла в крыле, отведенном под кабинеты чиновников среднего звена, табличку с надписью «Полынь из Дома Внемлющих, Ловчий». В верхнем правом углу деревянной двери было криво выцарапано: «Удачи! Мы тебя любим!». И сердечко. Я усмехнулась. Генерал Улова, значит…
Зайдя внутрь, я присвистнула: до звания чистюли куратору ой как далеко! Помещение было завалено бумагами, ведомственными папками с изображением ястреба, картонными ящиками, полными улик, остатками сэндвичей и стаканами из-под напитков. Тут находились: большое некрашеное бюро, два глубоких кресла с вытертыми подлокотниками, несколько неудобных стульев, шахматы, раскиданные на журнальном столике и несколько хаотично стоящих шкафов с распахнутыми дверцами, будто их занесли в помещение, а потом поленились нормально поставить и бросили посреди комнаты. Все это выглядело до странности уютным. На полу громоздились стопки газет — шолоховских «Вострушки» и «Пересмешника». Подоконник возле окна был куда шире обычного, с расстеленным на нем клетчатом одеялом, несколькими подушками и апельсиновым деревом в кадке. На пробковой доске в полстены были приколоты десятки ярких бумажек с какими-то подписями, иногда — просто изображениями восклицательных и вопросительных знаков. Внемлющий, кажется, любил свою работу и проводил тут сутки напролет: в углу комнаты грустно примостилась выцветшая раскладушка.
— Полынь? — окликнула я коллегу.
Где-то за высоченными стопками газет послышалось недовольное кряхтение.
— Я пришла помогать.
Куратор вылез ко мне навстречу, разминая затекшие руки и ноги:
— Ах да. Привет. Ну что, сегодня пойдешь на свой первый арест.
— Что? Какой такой арест?
— А что, думаешь, Цфат у нас будет и дальше стричь королевскую семью? Преступникам место в тюрьме, знаешь ли.