В дальнейшей истории изучения шолоховского творчества вопросы психологического анализа поначалу, как правило, не составляли предмета специального внимания литературоведов. Например, в «Семинарии» В. Гуры и Ф. Абрамова (2-е изд. Л., 1962), подводившем итоги развития шолоховедения за три десятилетия и намечавшем перспективы дальнейших разработок, проблемы психологизма не выделяются в особый раздел и не предлагаются в качестве тем для самостоятельной работы.
В книгах И. Лежнева, Л. Якименко, Ю. Лукина, Н. Маслина, В. Гуры и др. анализу психологизма Шолохова уделялось не очень много места. Главный интерес был проявлен исследователями к уяснению идейно-художественных принципов творчества писателя. Причем, основной акцент ставился на рассмотрении идеологической структуры «Тихого Дона». В книге М. Сойфера с обязывающим названием «Мастерство Шолохова» (Ташкент, 1961) о психологизме практически не упоминалось.
Впервые специально о психологизме шолоховского творчества заговорил А. Бритиков [6]. Его наблюдения над психологическим анализом писателя не потеряли своего значения до сих пор. Именно А. Бритиков четко обозначил традиции шолоховского психологизма (Толстой, Чехов), разработал систематику форм психологического анализа, исследовал две самых больших области проявлений психологизма Шолохова – опосредованную и непосредственную, показал сложную структуру психологического параллелизма.
Собственно, анализу шолоховского психологизма посвящена большая часть книги В. Литвинова «Трагедия Григория Мелехова. «Тихий Дон» М. Шолохова» (2-е изд. М., 1966). При общей интерпретации исследователем характера главного героя, свойственной И. Лежневу и Л. Якименко, в книге содержится немало ценных замечаний о средствах психологического анализа Шолохова, удачно рассмотрена шолоховская «диалектика души» [7, 122].
Оригинальный и плодотворный подход к психологизму Шолохова продемонстрировала в своих работах Л. Киселева, опираясь в том числе на некоторые похожие соображения И. Лежнева [8]. Ею на материале четвертой книги «Тихого Дона» была выделена особая форма психологического анализа – «хоровая»: «Шолоховская… форма психологического анализа, которую мы условно называем «хоровой», собирает, синтезирует, сливает отдельные настроения и ощущения в единое, цельное состояние данного героя вообще» [9, 176]. С другой стороны, по мысли исследователя: «Хор» в «Тихом Доне» – это и голос истории, и голос природы, и голос определенной социальной среды, и народный приговор. Он одновременно и осуждает героя, и сочувствует ему, и даже оберегает его – как, например, в последних строках романа… И все это слышится иногда по отдельности, с преимуществом того или иного начала «голоса», а чаще в слиянии всех голосов в одно мощное, но сложное и противоречивое звучание, которое нельзя понять, если слышать в нем лишь один голос (социальный только), улавливать лишь одну интонацию (осуждающую например)» [9, 179].
Такой подход к психологизму Шолохова позволил не только глубоко всмотреться в сущность исследования писателем внутреннего мира человека, но и стать серьезным аргументом в преодолении концепций «отщепенства» и «исторического заблуждения». В сходном плане рассматривается психологический анализ Шолохова в статьях Н. Драгомирецкой [10], М. Кургинян [11]. Основную особенность подобного подхода можно определить как поиски философской основы шолоховской образности, в том числе и психологизма. Поэтому справедливо пишет Н. Драгомирецкая, осмысляя психологизм писателя, что «противоречие определяет связь явлений в художественном мире» Шолохова, связь действенная, охватывающая универсальную изменяемость духовной и материально-практической жизни человека» [10, 196].