Этот круг выступает и как способ реконструкции пространства текста, определяет его центростремительное качество. Герой на своем жизненном пути перемещается во времени, отдаляясь как от начальной точки индивидуального, но несущего в себе признаки универсальности, жизнестроительства (родители, братья, сестры, жена, дети), так и покидая обжитое пространство (дом, хутор, кусок родной земли), он движется на периферию. Но задача вернуться обратно, остановить движение времени (очутиться в начальной точке отсчета), возвратиться к прежнему топосу – родным дому и земле.
Такая трагическая утопичность борьбы героя со временем и пространством и составляет чуть ли не главное содержание хронотопа «Тихого Дона».
1. Как бы там ни было, нравится этот термин (постмодернизм) исследователям или нет, но надо прямо сказать, что он удачно описывает ситуацию метафизического безвременья культуры и литературы, какие мы наблюдаем с 70–80-х годов прошлого века до сегодняшнего дня. «Все смешалось» в высоком доме мировой культуры: человеческая фигура, трагически одинокая, была отлучена от каких-либо связей с предшествующим позитивным и смыслово-артикулируемым опытом; разрушенная большая концепция Бога, через культуру в том числе пытавшаяся вменить человечеству мысль о сохранении гуманности и ценности человеческой жизни, заместилась макабрической пляской на костях старого мира с уничтожением, пожиганием основных идеалов, накопленных культурой, религией, другой духовной деятельностю человека, и развеиванием их пепла над океаном откровенно распоясовавшегося человечества. «Заголимся» и «отбросим стыд» для современного человека (а ведь предупреждал Достоевский!) есть главные линии развития, – будем потреблять и потреблять, и неважно, что будет после нас, мы живем здесь и сейчас. Несправедливо было бы говорить, что в с я культура сегодня стоит на этих основаниях, но то, что доминирующие тенденции именно таковы, сомневаться не приходиться. Именно поэтому торжествует постмодернизм, для которого нет ценностей, нет «героев», нет творчества, так как все есть только повторение и цитата, для него нет также истории и связи одного явления культуры с другим. Иначе говоря, «все дозволено» нынче в культуре постмодерна.
Возвращение читательского и исследовательского сознания к именам Толстого, Достоевского, Чехова, Бунина, Шолохова, в конце концов, это посильная борьба с разрушительными тенденциями современной культуры, которая, впрочем, потеряла право на ношение этого высокого титула.
2. Топоров В. Н. О структуре романа Достоевского в связи с архаичными схемами мифологического мышления // В. Н. Топоров. Миф. Ритуал. Символ. Образ. Исследования в области мифопоэтического. М., 1995.
3. Успенский Б. А. История и семиотика // Б. А. Успенский. Этюды о русской истории. М., 2002.
Шолохов и русская цивилизация сегодня
Разговор от «первого» лица
Подарив изданную в 2012 году Шолоховскую энциклопедию многолетнему заведующему кафедрой русской литературы Вильнюсского университета, участнику первых шолоховских чтений в станице Вешенской, глубокому знатоку «Тихого Дона» профессору Ивинскому П. И., я услышал от него поразившую меня оценку. «Вот, – сказал он, – сколько каждому из вас, авторов энциклопедии, помогал Шолохов стать известными исследователями, стать настоящими людьми в высоком смысле слова, наконец, вы помогли самому Шолохову».
Наверно, профессор сформулировал главный импульс, лежавший в деятельности большого коллектива авторов энциклопедии, в расширенном, правда, виде – помочь не только любимому писателю, но всей русской литературе, русской культуре, находящимися сейчас в положении если не приниженном, но, безусловно, не являющемся приоритетным для современной России. Парадоксально, но мысль, высказанная писателем в далеком (около 50 лет назад) разговоре с сыном, что в стране, тогдашнем СССР, продолжаются процессы, начатые событиями 1917 года, («Когда там по вашим учебникам гражданская закончилась? В 20-м? Нет, милый мой, она и сейчас еще идет. Средства только иные. И не думай, что скоро кончится») не кажется столь уж экстравагантной применительно и к нашему времени, к сегодняшнему состоянию России.