— Были ли сомнения в получении премии?
— Нет.
— Были ли мысли о деньгах?
— Важно признание, а не деньги.
— Чувствуете ли вы себя стариком?
— В присутствии дам не скажу. Я бы сказал «нет», еще молод.
— Что вы можете сказать о модернизме в литературе?
— Литература должна обновляться эволюционно.
— Учились ли западные литераторы у русских, и наоборот?
— Толстой говорил, что учился у Стендаля. Русская литература не возникала из ничего. Также и Пушкин. И наоборот, творчество Толстого и Достоевского обогащало западную литературу.
— Какие качества должен иметь хороший роман?
— Художественную силу и честность, как сказано в решении Нобелевского комитета.
— Основное в работе писателя?
— Ум и труд.
— В чем прелесть охоты и рыбалки?
— В этом возможность отдохнуть на природе. А мысль продолжается все время.
— Многие думают, что западный и восточный мир сближаются?
— Это, признаться, не моя область знаний.
— Мы ждем критический роман о Советском Союзе тридцатых годов.
— За других сказать трудно, что у других писателей в портфеле. Я занят романом о войне.
— Какие лучшие качества русского народа?
— Они давно известны, их нечего повторять.
— В чем отличие русского народа от советского?
— Нет разницы. Я интернационалист.
— Почему вы не стали лириком?
— Видимо, талант у меня такого направления. Поэзию я люблю, но в ней совершенно бездарен.
— Как чувствуете себя, когда видите свой успех?
— Когда легко пишется, я бросаю писать, так как это подозрительно…
Было еще одно интервью. И в нем тоже встречается то, чего раньше писатель не высказывал. Увы, советские читатели этого не читали:
— Вы связаны с методом социалистического реализма?
— Что об этом думать, читайте, что я написал.
— Какую тему вам хотелось бы раскрыть в новом романе?
— Хотелось бы написать и о любви.
— У писателей всего мира должен быть «Круглый стол». Как вы себе его представляете?
— Идея «Круглого стола» не получила своего развития. «Круглый стол» — это регулярные встречи…
С горечью ответ, видимо, припомнилось, как ЦК прицыкнул на него, когда в 1956-м через журнал «Иностранная литература» высказал идею постоянных писательских общений.
— Ваше отношение к творчеству Солженицына?
— Не всякую мемуарную литературу можно отнести к художественной.
…Сборы в лауреатскую дорогу. Строптив станичник. Не хочет просить ничего лишнего.
Нужны деньги. Союз писателей запрашивает их в ЦК. На письме появляется помета после звонка в Вёшки: «Выделения дополнительных средств СП СССР не требуется, т. к. проезд оплачивается т. Шолоховым».
Нужен фрак — без него, оказывается, никак нельзя. Лауреат узнал об этом, кажется, всего за сутки до отъезда. С пометой «Весьма срочно» в ЦК идет записка из Союза писателей: «В связи с тем, что по существующему ритуалу тов. Шолохов при вручении премии должен быть одет в специальный фрак, а в наших условиях пошить установленный фрак в оставшиеся сроки не представляется возможным, тов. Шолохов просит выдать ему на приобретение в г. Хельсинки фрака и экипировки сопровождающих его лиц 3 тыс. американских долларов с последующим возвратом из Нобелевской премии…»
На второй день декабря Шолоховы — Мария Петровна и дети — выехали в Стокгольм через Хельсинки. С ними Юрий Лукин и тогдашний директор «Молодой гвардии» Юрий Мелентьев. Их в ЦК потребовал Шолохов.
По дороге лауреата стали знакомить с сообщениями прессы разных стран. Выслушал по абзацу из четырех газет.
«Уже давно было совершенно ясно, что Шолохов должен получить премию… Академия только исправила свою ошибку…» — это голос из Швеции.
«Решение Шведского жюри опоздало на 20 лет…» — это мнение из Италии.
«Величайший русский роман…» — это отклик из Англии.
«Идеальный лауреат…» — это эхо из США.
Он произнес: «Хвалят — это хорошо, а „облаивают“ ли?» Его не хотели огорчать. Он настаивал. Тогда раскрыли папку и взялись переводить.
«С таким же успехом премию можно было присудить секретарю КПСС…» — это шведская «Дагенс Нюхетер».