Марии Петровне, небось, тут же припомнилась вкуснейшая лапша от этого последнего выстрела на озере Жалтыркуль, правда, не гуси были, а один селезень, ну да ладно — охотничьи байки для красного словца никто не отменял.
Речь продолжалась. Оратор отметил, как Шолохов воссоединил «огромный размах» и «величественный поток эпизодов и фигур» с «острым взглядом на каждую деталь». Дальше подытожил, да так, что сдержанный зал оживился: «Соединение же обеих возможностей является приметой гения, вашего гения. Это бывает столь же нечасто, как две птицы на линии прицела. Вы подстрелили обеих одним выстрелом…»
Закончил столь же изящно: «Ваше искусство переходит все границы, и мы принимаем его к нашему сердцу с глубокой благодарностью».
Шолохов произнес ответное слово, надев тонкие очки. Это обязательная для всех лауреатов нобелевская лекция — на восемь минут.
Потом всех пригласили к трапезе. Шолоховым было чему поражаться. В зал вошли 15 поваров в высоких колпаках, чтобы прошествовать меж столов с подносами благоухающих яств. Ужин был обставлен с истинно королевским изыском…
Утром — визит в Дом Нобеля, здесь располагался Нобелевский фонд. Лауреату вручили чек на 282 тысячи крон, а это, как пересчитали знающие люди в посольстве, равнялось 54 тысячам долларов.
Потом состоялся обед в королевском дворце. Столы были накрыты в зале с поэтическим названием «Белое море».
Напряженная программа продолжалась. Следующий день был отдан Обществу дружбы «Швеция — СССР»: осмотр выставки, речь лауреата, речи взволнованных активистов, Шолохова попросили поздравить двух победительниц конкурса и вручить им путевки для путешествия в Москву.
Лауреат и здесь пожинает почести — для него всем залом исполняется песня. Под мелодию песни о Стеньке Разине пели «про сына степей», про его «замечательные книги» — названия романов были зарифмованы — про то, что его страна «освободила мир от нацизма». И закончили при мерцании свечей на каждом столике хоровой здравицей ему. Как не растрогаться!
Новым днем, с утра, ему дорога в городок Упсала. Здешний университет славится своим факультетом славистики. Собралось 800 студентов и профессоров. Едва представили, заявил:
— Я думаю, что форма вопросов-ответов — это наиболее живая форма, а читать вам лекцию и не имею возможностей, да и считаю, что вы и без меня уже достаточно ученые.
Раздался смех — растопил аудиторию. Показал и то, что не боится неожиданностей от лихих на каверзы студентов, и то, что сам готов к импровизации, даже Лукина втянул в ответы.
Открыт был. Без утайки рассказал о том, что в «Тихом Доне» использовал мемуары генералов Деникина, Краснова, Лукомского и архивы; как же иначе писать роман с такой исторической панорамой. Столь же открыто признал, что пришлось исправлять некую — «курьезную» — фактическую ошибку с названием одного военного корабля. И даже позволил заглянуть в тайны своей творческой лаборатории. Его, к примеру, спросили о реальной основе «Судьбы человека»:
— Есть ли такой человек в действительности и мальчик такой?
Ответ был обстоятелен:
— В свое время, когда Льву Николаевичу Толстому княгиня Волконская написала письмо и спросила у него, кто является прототипом князя Болконского, Толстой ей ответил, что он не фотограф, что он не обязан придерживаться протокольной правды, что он свободный художник и он волен, взяв какой-либо прототип, формировать его по своему усмотрению. Примерно так же можно ответить на этот вопрос. Мне встретился скиталец с мальчиком, биография его почти во всем схожа с биографией Соколова…
Мог бы на этом и закончить, но вдруг признался:
— Мне хотелось проверить себя — не разучился ли я писать короткие рассказы…
Были и такие вопросы, которые раздражали (виду, правда, не подавал): может ли советский писатель критиковать советские порядки, не является ли Союз писателей коллективным членом КПСС, издается ли в СССР порнография?..
…Нобелевскому лауреату с берегов Дона неожиданно довелось увидеть языческое действо. Его попросили участвовать в выборах Люсии — королевы света. Рассказали: в Швеции, как и некоторых других странах, жив обычай еще с древних времен. В хмурые зимние дни почитают светоносное начало. В каждом городе-городке-селеньице с песнями, шутками, за чашечками кофе выбирают своих сиятельнейших королев. Вот его — почетнейшего гостя — и просят короновать избранную Люсию.