Сталин недовольно пошевелился.
— А правду ли говорят, товарищ Шолохов, что вы из купцов?
Михаил не смутился.
— Не знаю, как вам сказать, товарищ Сталин! Дед мой был из купцов, да разорился. Отец больше служил у купцов. В семнадцатом году, правда, привалило ему счастье, получил наследство, купил мельницу, но недолго он муку молол, как сами понимаете.
— Думаю, у него не было политического чутья, — как будто с сочувствием отозвался Сталин.
— Чего не было, того не было, — согласился Михаил.
— А у вас оно есть, товарищ Шолохов?
— Товарищ Серафимович говорил, что нет. Не знаю, так ли это. Но сам я почему-то думаю, что какое-то чутье у меня есть — если не политическое, то, может быть, историческое.
— Скорее, это психологическое чутье. Вы, я вижу, умеете постоять за себя. Это хорошо. Но вы свои проблемы ставите выше проблем партии. Это плохо.
«Это не мои проблемы, а проблемы русского народа!» — хотелось сказать Михаилу, но вместо этого он сказал:
— Не буду лукавить, товарищ Сталин: нет для меня проблемы важнее, чем проблема «Тихого Дона». Возможно, это плохо. Но я ничего не могу с этим поделать.
Сталин встал. «Сейчас выгонит!» — пронеслось в голове у Михаила. Но генсек неторопливо зашагал по ковровой дорожке вдоль стола для заседаний.
— Я был откровенен с вами, товарищ Сталин, — сказал ему в спину Михаил, — будьте же и вы со мной откровенны: что будет с «Тихим Доном»?
— Нет, Евдокимов был прав, — не оборачиваясь, пробормотал Сталин.
— Что? — не понял Михаил.
Сталин ему не ответил, посмеиваясь чему-то в усы и качая головой. Наконец он остановился напротив Шолохова, посмотрел на него сверху вниз.
— А ведь я вашего романа не читал, товарищ Шолохов. Я имею в виду третью книгу.
«Идти — так идти до конца!» — подумал Михаил и спросил просто:
— А вы не могли бы ее прочитать, Иосиф Виссарионович?
Впервые он назвал Сталина по имени-отчеству.
— Отчего же не прочитать. С удовольствием. Только ведь я не литературный специалист. Мне в ваших распрях с вождями РАППа разобраться непросто. Вы, я слышал, по совету Серафимовича собираетесь к Горькому в Италию?
— Собственно, все зависит от того, как вы решите этот вопрос.
— А что, поезжайте, — небрежно сказал Сталин, словно речь шла о поездке в Вышний Волочёк. — Увидите Горького, поговорите с ним о ваших трудностях, посоветуйтесь. Вам сейчас нужен именно такой читатель — не рапповец и не бывший белогвардеец. А с публикацией «Тихого Дона» мы разберемся, посоветуем товарищам повнимательней почитать третью книгу романа. Думаю, вы могли бы спокойно работать над романом о современности. Но вы, товарищ Шолохов, так и не ответили на мой вопрос: возьметесь ли вы за такой роман?
Эта беседа со Сталиным, напоминавшая шахматную игру с сильным соперником, заставила работать мозг Михаила четко и быстро. В секунды просчитал он ответный ход.
— Да, товарищ Сталин, — сказал он. — И думаю, работать мне нужно по схеме «Тихого Дона». Я быстро напишу и сдам в печать первую книгу романа о коллективизации. А вот работать над второй я буду параллельно с завершением «Тихого Дона». Думаю, это будет справедливо.
— Конечно из купцов!.. — сказал Сталин, как актер на сцене — «в сторону». — Самое время ударить по рукам, не так ли?
— Можно, — засмеялся Михаил.
Но Сталин не улыбался. Лицо его было серьезным.
— Товарищ Шолохов! Пишите так, как вы умеете — о всех безобразиях в том числе. Но помните: это не тот случай, когда можно стоять над схваткой. Нам нужна точка зрения коммуниста Шолохова. И еще. Судя по вашему письму товарищу Левицкой о коллективизации, вы все же не всегда ставите свои творческие проблемы выше общественных. Пишите и мне тоже, не стесняйтесь, мне ваша точка зрения интересна. Это будет вашим личным вкладом в дело коллективизации.
— Слушаюсь, товарищ Сталин.
— КГ орькому отправляйтесь как можно быстрей. Документы на выезд вам в срочном порядке оформят.
— Иосиф Виссарионович! Возникла проблема с Василием Кудашовым…
— А кто это?
— К Горькому, кроме меня, должны были поехать писатели Артем Веселый и Василий Кудашов… Кудашова не пускают…
— Артема Веселого я знаю. Это — писатель-коммунист. А вот Кудашов, как мне сообщили, исключен из партии…
— Его вычистили, потому как решили, будто он скрыл, что его отец — кулак. Но он совсем недавно стал считаться «кулаком», а до этого был — «культурный хозяин». Василий Кудашов — честный советский писатель…