О нет, я вовсе не хотела сосредоточиваться на этой ужасной сцене, которая могла означать конец моего участия в сериале! Я хотела мечтать о шопинге, которым мы займемся с Аланой, когда она вернется из Европы. Мысленно я представляла себе фонтан в «Трамп-Тауэре», журчащий неспешно и ласково, как стихотворение дзен…
— Ну, добро, — отозвался Ян Горвиц со своим ярко выраженным британским акцентом.
Красивый, седой, неисправимый курильщик, Ян играл врача, который по ошибке убил в прошлом году своего злобного брата-близнеца. Он сунул в рот незажженную сигарету и открыл сценарий.
— Давайте уже начнем.
Я с неохотой отвлеклась от своих магазинных грез и принялась заучивать новые слова, когда в студии появились Деанна и ее свита. На этот раз она принесла с собой собачонку, шумного маленького йорка с тонкой серой шерстью и узкой длинной мордочкой, которая напомнила мне летучую мышь. Начался собачий спектакль: каждый был обязан участвовать, некоторым приходилось держать и развлекать собачку, пока Деанна изучала текст.
— Ну, как сегодня себя чувствует Маффин? — спросила Стелла, с обожанием во взоре почесывая псину.
— Бедный малыш, что-то ему сегодня нехорошо. — Деанна вручила йорка Шону. — Боюсь, у него, — тут она понизила голос до шепота, — понос.
Я видела, как Шон вздрогнул за спиной Деанны, едва не уронив собачонку, и мне понадобилось все мое актерское мастерство, чтобы сохранить невозмутимый вид, когда Деанна повернулась ко мне.
— А, привет! — она одарила меня показным дружелюбием. — Что-то новенькое? Волосы покрасила в новый цвет?
Я не говорила ей, что волосы у меня золотисто-белокурые от природы; женщина вроде Деанны в ответ на это способна разразиться зловещим карканьем, как злая колдунья. Я кротко опустила глаза:
— Нет, цвет тот же самый.
Она постучала пальцами по подбородку, оглядывая меня с ног до головы:
— Вот оно что! Туфли.
Я скромно продемонстрировала свои «Найн Уэст» в горошек, стараясь выглядеть не слишком довольной.
— Да, туфли действительно новые.
— Гм… Ничего туфельки, но…
— Но что?
— Ну, сочетание.
Я быстренько оглядела себя:
— Эта блузка подходит к туфлям.
— Да, конечно, дорогуша. Но эти туфли и джинсы?..
Повисла неловкая пауза, пока окружающие усиленно притворялись, что занимаются своими делами и изучают сценарий.
— Может, тебе это покажется глупым, но джинсы — это мой фирменный стиль. Видишь ли, я сочетаю джинсы с вечерним верхом и простенькой футболкой.
Деанна хмыкнула:
— Ты и тысячи других начинающих актрисок.
Мне захотелось стереть самодовольную ухмылку с ее пухлых от ботокса губ, но я заставила себя удержаться от самоубийственной выходки — карьера прежде всего.
— Ну, как бы то ни было, — я согнула уголок сценария, — туфли новые. «Найн Уэст».
— Прелестные туфельки, — с излишним жаром согласилась она, — хотя не очень сочетаются с джинсами. Тебе не говорили, что туфли с ремешками вокруг лодыжки не стоит носить под брюки? — Она произнесла «брю-уки» так высокомерно, как будто играла роль в какой-нибудь британской комедии.
— Так ведь джинсы — это мой фирменный стиль, — пролепетала я, чувствуя себя серой мышкой.
Она вздохнула:
— Разумеется, дорогуша, но не с такими туфлями.
Я приподняла брючину и посмотрела на свои замечательные туфли. Может, она права? А вдруг мы с Аланой допустили просчет в модных тенденциях и я опорочила себя «безвкусицей» и попаду в черные списки журналов «Гламур» или «Космо»?
— Ну ладно, все, — сказала Деанна озабоченно. — Мы репетируем или как?
Команда оживилась, все заняли свои места, и Стелла взглянула на нас поверх очков:
— Разумеется. Ваш эпизод развивается в гостиной особняка Чайлдзов. Давайте прогоним сцену, без пощечин конечно.
— Ну конечно! — проворковала Деанна, с показной нежностью погладив меня по щеке.
Я изо всех сил старалась улыбаться, но чувствительный удар был нанесен в самое сердце.
Я надела джинсы и туфли с ремешком вокруг лодыжки.
Я совершила непростительный грех против хорошего вкуса.
Моя жизнь кончена.
Часть вторая
Вперед! сегодня распродажа по случаю Пятого мая![5]
3
Алана
Черт бы побрал все соборы! И кому только нужен этот колокольный звон?
Я карабкалась по бесконечным ступенькам на вершину колокольни, чтобы натянуть носок на язык колокола, но чем выше я поднималась, тем темнее становилось в лестничном колодце.
5
Пятое мая