Ну ладно. Пан или пропал.
Я с вызовом скрещиваю руки на груди и вздергиваю подбородок.
— Итак… Юбка — это не расход по хозяйству. Ты это хочешь сказать?
Глаза у Люка лезут на лоб.
— Разумеется, именно это.
— Что же, пожалуй, в этом вся проблема. Наверное, нам обоим следует пересмотреть кое-какие представления.
— Понятно, — произносит Люк после паузы, губы у него слегка подергиваются. — Значит, ты считаешь юбку от «Миу-Миу» расходом по хозяйству.
— И правильно. Она же в хозяйстве, разве нет? — Кажется, я не на самой твердой почве. — И вообще, — быстро продолжаю я, — разве это так важно? У нас есть благополучие, есть мы сами, есть… вся радость жизни. Вот что имеет значение. А вовсе не деньги! Не счета в банке. Не обыденные, разрушающие душу вещи. — Я отметаю разрушающие душу вещи мановением руки и чувствую себя так, словно произношу речь на вручении «Оскара». — Мы слишком ненадолго на этой планете, Люк. У нас так мало времени. А когда приблизится конец — что будет иметь большее значение? Количество клочков бумаги — или же любовь? Знать, что сошлось несколько ничего не значащих цифр, — или знать, что ты был именно таким человеком, каким и хотел быть?
И я умолкаю, сраженная собственным красноречием. Поднимаю глаза, ожидая увидеть Люка, готового прослезиться, шепчущего: «Да, ведь у тебя есть я».
— Весьма волнующе, — чеканит Люк. — Так, просто ради информации: по моему разумению, «расходы по хозяйству» означают совместные траты на содержание квартиры и проживание. Еда, отопление, средства для уборки и так далее.
— Прекрасно, — пожимаю я плечами. — Если тебя устраивает такое узкое… такое ограниченное определение — пожалуйста.
Тут звонят в дверь. Я открываю и обнаруживаю на пороге Дэнни.
— Дэнни, юбка от «Миу-Миу» — это расход по хозяйству?
— Конечно! — удивляется Дэнни и входит в комнату.
— Видишь? — Вскинув бровь, я поворачиваюсь к Люку. — Но ради бога, пусть будет твое определение…
— Так вы уже слышали? — угрюмо спрашивает Дэнни.
— Что слышали?
— Миссис Уоттс все продает.
— Что? — Глаза у меня расширяются. — Ты серьезно?
— Как только истекает срок аренды, мы вылетаем.
— Она не может так поступить!
— Она — владелица. Что хочет, то и делает.
— Но… — Я в смятении смотрю на Дэнни, потом на Люка; тот укладывает в портфель какие-то бумаги. — Люк, ты слышал? Миссис Уоттс все продает!
— Знаю.
— Ты знал? Почему ты мне не сказал?
— Извини. Я собирался. — Вид у Люка абсолютно безмятежный.
— Что мы будем делать?
— Переезжать.
— Не хочу я переезжать. Мне здесь нравится!
Я обвожу взглядом комнату — и у меня щемит сердце. Здесь мы с Люком были счастливы весь минувший год. Я не хочу, чтобы меня изгоняли отсюда.
— Вам не интересно, чем это обернется для меня? — справляется Дэнни. — Рэндал съезжается со своей подружкой.
— Он тебя что, выгоняет? — с тревогой спрашиваю я.
— Практически да. Или плати, говорит, или ищи другое место. Нет, ты скажи, Люк, как он себе это представляет? Пока моя новая коллекция не закончена, это просто невозможно. Это все равно как если бы он вручил мне картонную коробку и сказал — живи.
— Ну а как… гм… продвигается новая коллекция? — осторожно интересуюсь я.
— Видишь ли, быть модельером — отнюдь не так просто, как кажется, — уходит в оборону Дэнни. — Ты не можешь творить по заказу. Это вопрос вдохновения.
— Может, тебе на работу устроиться? — предлагает Люк, берясь за пальто.
— Работу?
— Нужны же модельеры… даже не знаю… в «Гэп», например?
— «Гэп»? — Дэнни потрясен. — Полагаешь, я проведу жизнь, строча спортивные рубашки? Оба рукава вот так, три пуговицы сбоку, тут присобрать… Как прикажешь сдерживать мой пыл?
— Что будем делать? — взываю я к Люку.
— С Дэнни?
— С нашей квартирой!
— Что-нибудь подыщем, — заверяет Люк. — Да, кстати! Мама приглашает тебя сегодня на ланч.
— Она вернулась? — с ужасом спрашиваю я. — То есть… Она вернулась!
— Операцию отложили. — Люк слегка кривится. — Швейцарские медицинские шишки затеяли в клинике какое-то расследование, как раз когда там была мама, и все процедуры приостановили. Так как насчет… часа дня в «Ла Гулу»?
— Прекрасно. — С энтузиазмом у меня явный недобор.
А когда за Люком закрывается дверь, мне становится неловко. Вдруг в душе Элинор что-то переменилось? Вдруг она хочет закопать топор войны и заняться свадьбой? Кто знает.
Я решила держаться с достоинством и говорить, что помолвлена, только если меня спросят, как прошла поездка в Англию.
Но когда доходит до дела, не выдерживаю. В отдел персональных закупок «Берниз» я врываюсь, выставив руку и с воплем «Смотрите!».
Эрин, моя коллега, подскакивает, пялится на мои пальцы, а потом ахает:
— О господи! Господи!!!
— И не говори!
— Ты помолвлена? С Люком?
— Ясное дело, с Люком! Поженимся в июне.
— А что ты наденешь? Как же я завидую! — тарахтит Эрин. — Покажи кольцо! Откуда оно? Как только обручусь — пойду прямиком к «Харри Уинстонз».
И прости-прощай месячное жалованье, мы по меньшей мере три года только и делаем, что говорим… — Она умолкает, разглядывая кольцо. — Ничего себе!
— Фамильное, — сообщаю я. — Бабушки Люка.
— Да, конечно. Так оно… не новое? — Лицо Эрин слегка тускнеет. — Ну что ж…
— Оно… выдержанное, — со значением говорю я, и Эрин снова сияет.
— Выдержанное! Выдержанное кольцо! Круто!
— Поздравляю, Бекки! — Кристина, мой босс, тепло улыбается мне. — Я знаю, что вы с Люком будете счастливы.
— Можно примерить? — просит Эрин. — Нет! Извини. Забудь. Я просто… Выдержанное кольцо!
Эрин все еще разглядывает кольцо, когда появляется моя первая клиентка, Лорел Джонсон. Лорел — президент компании, которая предлагает в аренду сложную технику. Она моя любимая клиентка, хоть и твердит все время, что цены в нашем магазине непомерные и, если бы не занятость, она бы покупала одежду в другом месте.
— Что тут происходит? — спрашивает Лорел, снимая пальто и встряхивая темными кудрями.
— Я помолвлена! — объявляю я.
— Помолвлена! — Лорел подходит ко мне, ее проницательные темные глаза рассматривают кольцо. — Что ж, надеюсь, вы будете счастливы. Уверена в этом. Не сомневаюсь, у вашего мужа хватит благоразумия держать свое хозяйство подальше от белобрысой пигалицы, которая работает под его начальством и заявляет, что ни один мужчина еще не внушал ей такого благоговения. Благоговения. Представляете? Слыхали когда-нибудь такую… — Она обрывает себя на полуслове и прикрывает рот рукой. — Черт.
— Ничего, — утешаю я ее, — вас на это спровоцировали.
Лорел поклялась, что после Нового года даже не заикнется о своем бывшем и его любовнице, потому что психоаналитик по имени Ганс находит эту тему вредной для ее здоровья. К сожалению, клятву свою Лорел постоянно нарушает. Но я не могу ее за это винить. Бывший муженек, похоже, был той еще свиньей.
— Знаете, что мне Ганс посоветовал на прошлой неделе? — говорит Лорел, когда я открываю дверь примерочной. — Чтобы я записывала все, что мне хочется сказать о той твари, а потом рвала на мелкие-мелкие кусочки. Он говорит, что так я сумею освободиться.
— И что? — заинтересованно спрашиваю я.
— Я все записала. И отправила ей по почте!
— Лорел! — Я силюсь не расхохотаться.
— Знаю. Ганс был недоволен. Но если бы он знал, что это за сука…
— Что ж, начнем, — тороплюсь я, пока Лорел не пустилась в воспоминания о том, как застукала мужа и его белобрысую пассию пичкающими друг друга клубникой у нее на кухне. — Я немного задержалась сегодня утром…
Когда мне удается припомнить, что же хотела Лорел, и подобрать для нее вещи, мы уже миновали клубничный инцидент и дошли до кулачной схватки на Мэдисон-авеню.
— В жизни не получала такого удовлетворения! — Лорел просовывает ладонь в рукав шелковой блузки. — Ну и рожа была у этой мелкой дряни, когда я ей врезала! Никогда раньше не била женщину! Это так здорово! — Она яростно просовывает другую руку, и я вздрагиваю от треска рвущейся ткани. — Я заплачу! — не моргнув глазом объявляет Лорел. — Хорошо, а что у вас еще есть?