— Гм. — Я шмыгаю носом и стараюсь изобразить деловой вид. — Да, оно. Заруливай прямо туда.
Мне не раз доводилось бывать у Сьюзи, но я и забыла, сколь впечатляющее зрелище являет собой ее дом. Мы едем по длинной широкой аллее, обсаженной деревьями, потом выруливаем на подъездную дорожку из гравия. Серый дом огромен, а колонны, увитые плющом, придают ему величественности.
— Прекрасный дом, — замечает Люк, когда мы идем к парадному входу. — Сколько ему лет?
— Не знаю, — рассеянно отзываюсь я. — Он уже многие годы принадлежит их семье. — Я тяну за шнурок дверного колокольчика в надежде, что механизм исправен, — но, увы, толку никакого. На грохот тяжелого дверного молотка тоже никто не отвечает, поэтому я просто толкаю дверь и вхожу в просторный холл, где у камина дремлет старый лабрадор.
— Эй! — кричу я. — Сьюзи!
И тут только замечаю, что у камелька посапывает еще и отец Сьюзи, устроившийся в массивном кресле. Вообще-то отца Сьюзи я немного побаиваюсь. И мне совсем не улыбается его будить.
— Сьюз? — произношу я уже потише.
— Бекс! Я думала, мне послышалось!
Сьюз стоит на лестнице, облаченная в клетчатый халат; белокурые волосы рассыпались по плечам, она взволнованно улыбается.
— Сьюзи!
Я кидаюсь вверх по ступенькам и крепко обнимаю ее. Когда я наконец разжимаю объятия, глаза у нас обеих на мокром месте. Я и не представляла, как сильно по ней соскучилась!
— Пошли ко мне! — Сьюзи тянет меня за руку. — Пошли, посмотришь мое платье!
— Это и в самом деле такая прелесть? — волнуюсь я. — На снимке оно выглядело изумительно.
— Само совершенство! И ты просто должна увидеть: у меня потрясный корсет от Ригби и Пеллера… А эти умопомрачительные трусики…
Люк откашливается, и мы обе оборачиваемся.
— Ой! — смущается Сьюзи. — Извини, Люк. Кофе, газеты и все такое на кухне, это вон там, — она тычет на дверь. — Хочешь, угощайся беконом с яйцами! Миссис Гиринг для тебя все сделает.
— Похоже, миссис Гиринг в моем вкусе, — с улыбкой говорит Люк, — До скорого.
Комната Сьюзи светлая, просторная, окно выходит в сад. Я сказала «сад»? Вообще-то это настоящий парк — тысяч двенадцать акров. Безразмерные лужайки, раскинувшиеся за домом, тянутся до кедровой рощи и озера, в котором Сьюзи едва не утонула, когда ей было три года. А слева от дома разбит розарий — царство клумб, гравиевых дорожек и живых оград; именно там Таркин и предложил Сьюзи руку и сердце. (Кажется, он встал на одно колено, а когда поднялся, вся брючина у него была в грязи. Это так похоже на Таркина.) Справа от дома старый теннисный корт, а дальше, до самой ограды, отделяющей сад от церковного кладбища, растут сорняки. Выглянув из окна, я вижу, что позади дома разбит большой шатер, а за теннисным кортом по траве до самых церковных ворот змеится дорожка с навесом.
— Ты что, собираешься идти в церковь пешком? — Мне становится страшно за туфельки Сьюзи от Эммы Хоуп.
— Что ты, глупышка! Поеду в экипаже. Но гости пойдут обратно в дом, и их будут встречать официанты с подогретым виски.
— Вот это да! — шепчу я, глядя, как человек в джинсах забивает колышек в землю. Как тут не позавидовать! Вот бы и мне изумительно торжественную свадьбу с лошадьми, экипажами и радостной суматохой.
— Правда, замечательно получится? — Сьюзи лучится от счастья. — Все, бегу зубы чистить…
Она исчезает в ванной, а я направляюсь к ее туалетному столику, где к зеркалу прикреплено объявление о бракосочетании. Госпожа Сьюзен Клиф-Стюарт и господин Таркин Клиф-Стюарт… С ума сойти. Я и забыла, что моя подруга такая аристократка.
— Хочу титул, — объявляю я, когда Сьюзи возвращается в комнату с расческой в руке. — А то чувствую себя обездоленной — Как его получить?
— О-ой, не надо. — Сьюзи морщит нос. — Это такая чушь. К тебе будут обращаться в письмах «достопочтенная миледи».
— И все-таки. Это было бы круто. Кем бы мне заделаться?
— Ну… — Сьюзи теребит прядь волос, — леди Бекки Блумвуд?
— Звучит так, будто мне девяносто три года. А как насчет Бекки Блумвуд, кавалера ордена Британской империи пятой степени? Ведь получить пятую степень, кажется, довольно просто?
— Просто, да не очень, — доверительно сообщает Сьюзи. — Ее дают за заслуги в области промышленности или еще какой-то скучищи. Могу выдвинуть твою кандидатуру, если хочешь. А теперь давай, показывай свое платье!
— Сейчас! — Я взгромождаю чемодан на кровать, отмыкаю замки и бережно извлекаю творение Дэнни. — Что скажешь? — Я с гордостью прикладываю платье к себе и взмахиваю подолом из золотого шелка. — Потрясающе, правда?
— Фантастика! — Сьюзи смотрит на платье расширенными глазами. — В жизни не видела ничего подобного! — Она осторожно прикасается к вышивке на плече. — Откуда это? Из «Берниз»?
— А вот и нет, это от Дэнни. Помнишь, я тебе говорила, что он шьет мне платье?
— Точно… — Сьюзи морщит лоб. — Так, Дэнни — это который?
— Мой сосед сверху, — подсказываю я, — модельер. Мы с ним еще столкнулись на лестнице.
— Ах да… Вспомнила.
Но, судя по тону, если она и вспомнила, то смутно.
Не могу винить ее за это — Дэнни она видела каких-нибудь пару минут. Он как раз отправлялся навестить родителей в Коннектикут, а Сьюзи ковыляла по лестнице, горбатясь под своим чемоданом, так что они толком и не разговаривали. И все же… Как странно — Сьюзи почти не знает Дэнни, а Дэнни не знает ее, и оба они так важны для меня. Словно у меня две жизни, и чем дольше я живу в Нью-Йорке, тем больше эти жизни расходятся.
— А вот мое! — с волнением шепчет Сьюзи.
Она распахивает гардероб, расстегивает ситцевый чехол — и я вижу платье ошеломляющей красоты, из зыбкого белого шелка и бархата, с длинными рукавами и шлейфом.
— О боже, Сьюзи… — У меня перехватывает дыхание. — Ты будешь такой красавицей! Я все еще поверить не могу, что ты выходишь замуж! «Миссис Клиф-Стюарт».
— Не называй ты меня так! — кривится Сьюзи. — Так обращаются к моей маме. Но вообще-то это очень удобно — выходить замуж за кого-нибудь из своей семьи, — добавляет она, закрывая гардероб, — потому что фамилия остается та же самая. Так что инициалы на моих рамках прежние — С. К-С. — Она заглядывает в картонную коробку и достает оттуда красивую стеклянную рамку, украшенную узорами из сухих листьев. — Смотри, это новая серия.
Сьюзи сделала карьеру, оформляя рамки для фотографий, которые продаются теперь по всей стране; а в прошлом году она взялась и за фотоальбомы, оберточную бумагу и подарочные коробки.
— Основной мотив — морская раковина, — с гордостью говорит Сьюзи. — Нравится?
— Как красиво! — Я вожу пальцем по завиткам. — Как тебе такое пришло в голову?
— Идею подсказал Тарки. Как-то мы гуляли, и он рассказывал, как в детстве собирал ракушки, говорил о разнообразии форм в природе… И тут меня осенило!
Я смотрю на ее лицо и вдруг представляю себе их с Таркином, в толстых свитерах, бредущих рука об руку по овеваемым ветрами пустошам.
— Сьюзи, как же ты будешь счастлива с Таркином! — вырывается у меня — и это от души.
— Ты так думаешь? — Сьюзи краснеет от удовольствия. — Правда?
— Точно! Достаточно только взглянуть на тебя. Ты же вся светишься.
И правда. Как я сама не заметила раньше — она ведь совсем не похожа на прежнюю Сьюзи. Все тот же изящный нос, высокие скулы — но лицо округлилось, стало как будто мягче. И она все такая же тоненькая, но некоторая полнота… почти… Мой взгляд скользит по ее фигуре вниз — и останавливается.
Минуточку.
Нет. Конечно…
Нет.
— Сьюзи?
— Да?
— Сьюзи, ты… — Я сглатываю. — Ты не… беременна?
— Нет! — С негодованием восклицает Сьюзи. — Конечно, нет! Надо же такое придумать! И с чего ты только… — Она встречается со мной глазами, умолкает и передергивает плечом. — Ну ладно, да. Как ты догадалась?