Керанея
Шорох лет
ЯНВАРЬ
Тень от пера на тонких страницах,
Нам больше не надо, мы помним Январь –
Грозны наши крылья, тепла киноварь,
Морозные отблески в очах у птицы.
Дым, ясно небо и перья стальные,
Сигнальный огонь разжигает Орда,
И помнит Январь золотая луна,
Видавшая с треском войска боевые.
Заброшены гнёзда, охвачен морозом
Пустующий дом на ветвях Иггдрасиля.
Мы — птицы — тоску и лишенья осиля,
Летим снова ввысь, гонимые грёзой,
Летим в разукрашенный кровью туман,
Дабы в покое оставить народ,
Встречающий каждый когда-то восход.
Оставить навеки под снежный курган.
Наш смех раздается с небесного свода.
Боятся нас люди — Январские дети –
Хватило им свиста веревочной плети.
Вот близко в сонате прелестная кода.
Нарушен Мидгардом наш древний закон,
И загнаны в клетку лучшие войны.
Последняя гвардия тех, что достойны,
Летит за зимой на последний поклон.
За нами — беда, расставанья, лишенья,
Но это ничто по сравнению с тем,
Как крыльем взрываем мы небо, затем
Сгораем на солнце, себя не жалея.
Не знает о страхе дурная обитель,
И руны на камне танцуют по кругу,
Виня за бестактность Январскую вьюгу,
Забыв, что она всех историй хранитель,
Забыв, что без светлого нету и тени,
Забыв, что без снега вода не течёт.
У нас лишь полёт обретает почёт,
Под снегом — лишь кости умерших в мучении.
Они никогда не увидят рассвета,
Их вечные сны посещают теперь.
Пускай отдыхают, с них хватит потерь.
Враги или наши? Не знаем ответа.
На старт! Начинается шахматный бой –
Поля разделённы на равные части.
Жаль, первыми падают низкие масти,
Образую рядами отважнейший строй.
За них только хочется дальше и дальше
Раскачивать крыльями времени лестницу,
А с теми. Кто выше, нам боле не встретиться.
Они не погибли, нет! Просто им страшно.
Мы мхом зарастаем степенно с годами.
Увидим ли мы цитадель в небесах?
Камень на камне в ее облаках
Все держатся в сгустке зимы над горами.
Уж чувство такое, что нам не успеть,
Что Купол Небесный исчезнет из хроник,
И выпадут целые главы историй
На тонких-претонких страницах теперь.
Жизнь ведь действительно осень проста:
В нашей Вселенной все равноценно.
Отнял — потеряй свое самое ценное.
Знаем, что их не вернуть никогда.
Надо, нам надо к жрице небесной,
Дабы Январский обряд совершить
И войны, лишения скорее забыть,
Простить тех, кто снизу остался навечно.
Жрица — богиня небесная — даст нам
Весну и свободу, как вольную — людям.
Вот близко прелестный финал у прелюдий.
Едины их помыслы с нашими?
Вряд ли!
И скоро совсем растворятся страницы,
Мы — воины — последний поклон отдадим,
Январский обряд наконец совершим,
Улетая к небесной жрице.
ЗОЛОТО АПРЕЛЯ
Я достану из ножен меч,
Перекованный тысячу раз,
Трижды проклятый ими в тот час,
Когда бросил я дом беречь,
Молча пел о холмистой стране,
Позабытой в дыме табачном,
Разогретой под солнцем мрачным,
Обернувшейся лисом во мне.
В зените под небом блакитным
Я к ней явился — бесчестный Апрель!
Та протянула мне ягодный эль.
Мой подарок же был ей секретным:
Подарил ей капель и любовь,
И весну, что расскажет легенду,
О том, кто привёл ей лишь беды,
И как сердце забилось вновь,
И как бросил я мысль о свободе,
О побеге в нездешний мир,
Об охоте на нимф и сатир
И нетленном шёлке мелодий…
Она пела под кельтскую арфу,
И расцветал мускари-горицвет.
В леса Апрельский бархат-свет
Манил меня дорогой первозданной.
С востока под вайдовым небом
Вернулся мой брат-коростель;
Он задул бы в свою свирель,
Если б вернулся лишь летом…
Но застал он меня врасплох
С калимбой в левой руке.
На обнаженном хрустальном клинке
Прочитал, что владелец оглох.
На запад под адским закатом
Побрёл тихо брат-коростель,
Задул свечи, сломал свирель,
Соцветия утратили злато…
Она запела под кельтскую арфу
И заиграла тихая свирель…
Калимба ж, затихая средь теней,
Ушла в леса дорогой безвозвратно.