Третьим был седой кряжистый гном со строгим взглядом льдисто-голубых глаз. На шее старика чернели следы удушья. Когда же рассвет начал поглощать и его, они исчезли, а в голове Нило звучала лишь одна фраза: «Лунная моя малышка». И Нилоэла поняла, что именно он дал ей имя. Она знала — за имянаречение у гномов отвечает старший мужчина в роду.
А когда из золотящегося тумана выходили один за другим: дедушка Тук, Бифур и даже Домерик — уже не плакала. Счастливая улыбка не сходила с бледного лица Нило при встрече с теми, кого она уже не чаяла увидеть в этом мире.
«Где же ты? — немой вопрос повис в воздухе, тревожа душу. Нило переступила с ноги на ногу. — Сейчас ведь твой час… Час волка».
Стоило последнему слову растаять в сознании, как из искрящейся дымки показался Лаурион. Его белоснежная шерсть не была запятнана кровью, а шкуру не бороздили раны от клыков и когтей варгов. Янтарные глаза светились солнечным светом. Он медленно подплыл к хозяйке.
Нилоэла ощутила, как шершавый язык слизнул горячие дорожки со щёк. На мгновение звериное дыхание коснулось кожи. Помнится, при жизни она ругала волка за такие проделки. Сейчас же сердце невыносимо щемило от мимолётного счастья. Тем временем Лаурион отступил назад и, задрав голову, пронзительно взвыл, возвещая о восходе солнца. Будто золотой дракон, оно восставало из-за горизонта, расправляя гигантские крылья.
Внезапно раздался глухой хлопок и всё исчезло. Нило, обессилев, упала на колени, вцепившись в жёсткий верещатник. Слепящее сияние залило долину, начался новый день. Сколько она просидела так, комкая в руках вереск, Нило не могла понять. В себя её привёл звук собственного имени, которое кто-то громко выкрикивал. Оглянувшись вокруг, Нилоэла увидела Фили, который беспокойно метался в нескольких ярдах от неё. Его доспехи воинственно бряцали, а в руках он сжимал меч. В отдалении виднелся отряд вооружённых гномов.
«О, Махал! — горько подумала Нило. — Лучше мне не снимать кольцо».
И всё же она с лёгким сердцем попыталась снять украшение. Удалось ей это не без усилия. Пришлось повертеть золотой ободок, прочно засевший на пальце.
— Я здесь! — помахала Нилоэла, медленным шагом направляясь к замершему на месте гному.
Он преодолел разделяющее их расстояние за считанные мгновения. Нило только поразилась, как он умудрился так легко двигаться в тяжёлых доспехах.
— Ты с ума сошла! — прокричал Фили, мёртвой хваткой вцепившись в плечи Нило. — Ты хоть представляешь, что могло случиться?!
— Извини… — кротко обронила она, мысленно сравнивая любимого с разъярённым драконом. Только у драконов не дрожат от волнения губы.
— Тебя могли убить! — продолжал бушевать Фили, встряхнув Нилоэлу. Заметив в её глазах непонимание, он добавил, сдерживая клокочущий гнев: — Недавно прямо здесь вырезали целый торговый караван гномов, прибывший из Красных гор…
— Но… — пискнула Нило, взгляд её растерянно заметался.
— Откуда, по твоему, Сигил и Лайя? — спросил Фили, начиная догадываться, что Нилоэла ничего не знает.
— Кили сказал, что они сироты из Железных Холмов… — запинаясь, произнесла Нило. — Отец погиб в Битве Пяти Воинств, а мать умерла от хвори. Их приютили родственники, что живут здесь…
— Кили… — выдохнул Фили и удручённо покачал головой.
========== Последняя луна осени ==========
Tasmin Archer — Sleeping SatelliteКогда мы замахиваемся на звезды,
Идя семимильными шагами вперед,
Отдаем ли себе отчет в том,
Есть ли у нас силы вынести это?
Или нам проще закрыть глаза?
Как стрельба вслепую, пусть промажем,
Зато утолим жажду приключений.
Ягоды рябины горели, словно раскалённые угли. Снег оседал на них, образуя белые шапочки. Медленно падая с неба, затянутого серыми тучами, он с каждой секундой заполонял всё вокруг. Босые ступни не чувствовали холода, касаясь хрусткого ковра, устилавшего мёртвую землю. Каждый вдох давался с трудом, наполняя грудь горячим воздухом.
«Почему здесь так жарко?» — единственная мысль билась в сознании.
Огромная луна выглянула из-за туч. Пепельно-голубая, с лиловым отливом, она закрыла собой половину небосвода. Силуэт одиноко стоящей рябины чернел в холодных лучах. Переспелые грозди зловеще алели, приковывая взгляд. Слегка подвявшие, они светились багровым светом. Казалось, жар, наполняющий пространство, исходит от них.
«Если сорву, это прекратится!» Одно короткое движение, и руку опалила ослепительная боль. На обожжённой ладони возник цветок ромашки. Послышался шорох крыльев. На одну из веток дерева уселась птаха с ярко-алой грудкой. Повертев чёрной головкой, она принялась клевать плоды рябины.
«Снегирь», — слабая улыбка тронула губы.
Кожа перестала ныть. Взволнованное сердце было успокоилось, но вдруг ромашка на ладони почернела и рассыпалась в прах; каждая ягода начала расти, шириться, сливаясь с другими в один гигантский шар, овладевающий диском луны.
— На Гундабад! — голосом подгорного короля прокаркал снегирь, обернувшись вороном.
В центре лунного шара появилось чёрное пятно. Оно стремительно увеличивалось, становясь похожим на вертикальный зрачок. Пламенные искры зазмеились от него со зловещим шипением.
Нилоэла резко села, ощутив под собой жёсткий ворс звериной шкуры. Ладонь настойчиво ныла, а грудь холодила перламутровая капля оберега. Взглянув на руку, Нило увидела свежую рану, пересекающую ладонь наискось. Запах крови ударил в нос. Голова пошла кругом. Истово колотящееся сердце забилось сильнее, грозя разбить рёбра. Глаза застила алая пелена, руки похолодели, став ледяными, как у мертвеца. Глубоко дыша, Нилоэла взъерошила волосы, собранные в тяжёлую косу, успевшую порядком растрепаться; уткнулась лбом в согнутые колени и зябко поежилась, стараясь прогнать жгучий холод, липнущий к коже. Сквозь прикрытые веки проникал неверный свет догорающей свечи, мерцающей где-то наверху. Вдруг некто пошевелился совсем рядом. Нило нервно вздрогнула и подалась в противоположную сторону.
— Веснушка, иди ко мне, — раздалось хриплое бормотание.
Нилоэла заполошно оглянулась, не сообразив, что так её может называть только один гном. Почувствовав уверенное прикосновение чуть ниже спины, она только сейчас поняла, почему так сильно мёрзнет: на ней совсем не было одежды. А рядом лежал не кто иной, как Фили. Наполовину прикрытый одним концом мехового ложа, он был обнажён по пояс. Удивлённо вскинув брови, Нило осторожно приподняла край шкуры, который тут же выскользнул из ледяных пальцев. Ниже пояса на гноме тоже ничего не было.
— Что же ты? — уже бодрее произнёс Фили, беря Нилоэлу за локоть.
С трудом скинув оцепенение, она придвинулась ближе и потянулась вслед за его рукой. Тихо выдохнула, устраивая голову на крепком плече. Едва узкая ладошка легла Фили на грудь, он коротко вздрогнул.
— Замёрзла?
Нилоэла согласно хмыкнула.
По телу стало разливаться спасительное тепло, стоило гному стиснуть объятия. Последнее, за что цеплялась память: призрачный вой Лауриона, разливающийся золотым рассветом над Одинокой горой. На безымянном пальце поблёскивало кольцо из мифрила, испещрённое рунами ангертас. Нило попыталась прочитать надпись. Из омута памяти медленным потоком начали всплывать воспоминания. Только сейчас она обратила внимание на затихающую, но такую сладостную боль между бёдер.
***
Сегодня, в день, когда полная луна в последний раз освещала осеннее небо, тронный зал Эребора заливало призрачное сияние множества аглауритов*. Словно застывшие лунные лучи, они светились, впитывая свет ночного светила, проникающего сквозь гигантский резной витраж. Мягкое сияние ручейками струилось по малахитовым чертогам.
Брачные обеты должны были прозвучать впервые под сводами Одинокой горы после восстановления королевства. Пусть с того времени прошёл уже десяток лет, но кхазад не спешили создавать семьи. Будто предчувствуя надвигающуюся угрозу, хотели пережить неспокойное время.