"Если сорву, это прекратится!" Одно короткое движение, и руку опалила ослепительная боль. На обожжённой ладони возник цветок ромашки. Послышался шорох крыльев. На одну из веток дерева уселась птаха с ярко-алой грудкой. Повертев чёрной головкой, она принялась клевать плоды рябины.
"Снегирь", — слабая улыбка тронула губы.
Кожа перестала ныть. Взволнованное сердце было успокоилось, но вдруг ромашка на ладони почернела и рассыпалась в прах; каждая ягода начала расти, шириться, сливаясь с другими в один гигантский шар, овладевающий диском луны.
— На Гундабад! — голосом подгорного короля прокаркал снегирь, обернувшись вороном.
В центре лунного шара появилось чёрное пятно. Оно стремительно увеличивалось, становясь похожим на вертикальный зрачок. Пламенные искры зазмеились от него со зловещим шипением.
Нилоэла резко села, ощутив под собой жёсткий ворс звериной шкуры. Ладонь настойчиво ныла, а грудь холодила перламутровая капля оберега. Взглянув на руку, Нило увидела свежую рану, пересекающую ладонь наискось. Запах крови ударил в нос. Голова пошла кругом. Истово колотящееся сердце забилось сильнее, грозя разбить рёбра. Глаза застила алая пелена, руки похолодели, став ледяными, как у мертвеца. Глубоко дыша, Нилоэла взъерошила волосы, собранные в тяжёлую косу, успевшую порядком растрепаться; уткнулась лбом в согнутые колени и зябко поежилась, стараясь прогнать жгучий холод, липнущий к коже. Сквозь прикрытые веки проникал неверный свет догорающей свечи, мерцающей где-то наверху. Вдруг некто пошевелился совсем рядом. Нило нервно вздрогнула и подалась в противоположную сторону.
— Веснушка, иди ко мне, — раздалось хриплое бормотание.
Нилоэла заполошно оглянулась, не сообразив, что так её может называть только один гном. Почувствовав уверенное прикосновение чуть ниже спины, она только сейчас поняла, почему так сильно мёрзнет: на ней совсем не было одежды. А рядом лежал не кто иной, как Фили. Наполовину прикрытый одним концом мехового ложа, он был обнажён по пояс. Удивлённо вскинув брови, Нило осторожно приподняла край шкуры, который тут же выскользнул из ледяных пальцев. Ниже пояса на гноме тоже ничего не было.
— Что же ты? — уже бодрее произнёс Фили, беря Нилоэлу за локоть.
С трудом скинув оцепенение, она придвинулась ближе и потянулась вслед за его рукой. Тихо выдохнула, устраивая голову на крепком плече. Едва узкая ладошка легла Фили на грудь, он коротко вздрогнул.
— Замёрзла?
Нилоэла согласно хмыкнула.
По телу стало разливаться спасительное тепло, стоило гному стиснуть объятия. Последнее, за что цеплялась память: призрачный вой Лауриона, разливающийся золотым рассветом над Одинокой горой. На безымянном пальце поблёскивало кольцо из мифрила, испещрённое рунами ангертас. Нило попыталась прочитать надпись. Из омута памяти медленным потоком начали всплывать воспоминания. Только сейчас она обратила внимание на затихающую, но такую сладостную боль между бёдер.
***
Сегодня, в день, когда полная луна в последний раз освещала осеннее небо, тронный зал Эребора заливало призрачное сияние множества аглауритов*. Словно застывшие лунные лучи, они светились, впитывая свет ночного светила, проникающего сквозь гигантский резной витраж. Мягкое сияние ручейками струилось по малахитовым чертогам.
Брачные обеты должны были прозвучать впервые под сводами Одинокой горы после восстановления королевства. Пусть с того времени прошёл уже десяток лет, но кхазад не спешили создавать семьи. Будто предчувствуя надвигающуюся угрозу, хотели пережить неспокойное время.
Нило то и дело бросала взгляд на свой оберег, оправленный в серебро. Цепочка из того же металла удерживала аглаурит, покрытый гномьими рунами, на груди. Распущенные волосы украшала причудливая паутинка — свадебный дар Фили — свитая из россыпи мелких аквамаринов, жемчуга и мифриловых бусин. Два лунных камня, окованные серебряной сталью, соединяли это великолепие в единую композицию. Венок, сплетенный из мифриловых листьев, удерживал третий аглаурит — мотылька с расправленными металлическими крыльями.
Переведя взгляд на стоящего напротив Фили, Нилоэла отметила, что её свадебный дар выглядит не менее роскошно. На широком поясе из аксамита**, расшитом золотистыми нитями, сплетающимися в традиционную гномью вязь, поблёскивали золотисто-жёлтые бериллы.
Голос Торина, находившегося рядом с ними, доносился будто издалека.
Ni kham khazad Danuk-khizdin ka Azanulinbar-Dum
Ana Mahal kham
Ka nitir merin ghashil.
Eder lasa min, Mahal,
Ka blis bindin.
Я созываю гномов Эребора и Железных Холмов
К Махалу вознести свои моленья
И возжигаю праздничные свечи.
Яви свою нам милость, о Создатель,
И освяти супружеские узы.
В нишах гигантской арки из монолитного камня, под сенью которой они стояли, вспыхнули сотни жёлтых огоньков. Благоговейную тишину нарушили восторженные возгласы тех немногих, кому было дозволено присутствовать на церемонии: участники похода, пережившие Битву Пяти Воинств, члены королевской семьи, владыка Железных Холмов с супругой, Огонёк и даже Беорн.
Нилоэла на мгновение подняла восхищённый взгляд вверх и тихо ахнула: золотое мерцание многочисленных язычков пламени растворилось в молочным свете луны, рождая перламутровый туман. Опустив взгляд, она заметила, как два кинжала с узким лезвием блеснули в серебристо-жёлтом свете. Они ждали своего часа на подушечке из тёмно-бордового бархата, лежавшей на высоком каменном постаменте. Закончив первую часть традиционной речи, Торин взял один из них.
"Это мой, — смятённо подумала Нило. — Надеюсь, мы с Огоньком хорошо потрудились".
Венчальные кинжалы, по традиции гномов, ковались женихом и невестой лично, но так как Нилоэла не имела ни малейшего понятия о ковке оружия, ей в этом помогал ближайший родственник.
Сердце подскочило и застряло в горле. Наблюдая, как король оставляет порез на правой ладони Фили, Нилоэла молилась, чтобы лезвие оказалось достаточно отшлифованным. Ей не хотелось ранить будущего мужа сверх необходимого.
"Ох уж эти традиции…" — Нило с усилием проглотила ком в горле, когда Торин повернулся к ней.
Положив окровавленный кинжал обратно на тёмно-бордовый бархат, он взял чистое ритуальное оружие. Нилоэла протянула подрагивающую руку; хотела зажмуриться, но вместо этого заворожённо смотрела, как сверкающее лезвие рассекает кожу. Казалось, рука принадлежит не ей. Боль вспыхнула лишь спустя пару мгновений.
Король тем временем взял белую ажурную ткань, поднесённую леди Дис, чтобы связать окровавленные руки непривычно серьёзного жениха и взволнованной невесты после того, как они обменяются кольцами.
Свой подрагивающий голос, произносящий слова клятвы, Нилоэла услышала со стороны:
Клянусь, что буду верною женою,
Во всех делах поддержкой и подмогой
Отныне стану своему супругу
И стыдно за меня ему не будет.
Свидетели мои — Огонь и Камень.
Takse, ye wedin ni banath,
Katha bad tarukin ka yanakhim
Idau taido ghanul
Ka gurud nad niyu hul umu taido.
Tekme niyal — Ghash ka Mbiril.
Голос Фили звучал гордо и уверенно:
Клянусь, что буду я супругом верным,
Своей семье надежною опорой,
Кормильцем и заступником я стану,
Но никогда — причиною несчастья.
Свидетели мои — Огонь и Камень.
Takse, ye wedun ghanu,
Yaredinul balathin abattarik,
Zarun ka azagun ni taido,
Umu — telcharu kallabin.
Tekme niyal — Ghash ka Mbiril.
Пока Торин произносил заключительную часть традиционной речи, огоньки в арке постепенно гасли, оставляя после себя терпкий запах.
Отныне клятва эта нерушима,
И пред лицом Махала вы — супруги.
Но помните в пути своем совместном -
Семья нужна для продолженья рода,
Чтоб оный род вовеки не пресекся,
Чтоб дети ваши славили Махала