Она привезла портативный проигрыватель, и мне было поручено менять пластинки и наставлять иголку, а они шатко танцевали на траве.
Было отмечено, что полный желудок притупляет ум. Наблюдение в высшей степени справедливое. Потому что, когда мы побросали бутылки в реку, убрали проигрыватель в багажник и тронулись, и отец сказал, что нам надо на минуту заехать в ближний городок, у меня это не вызвало вопросов. И когда мы подъехали к каменному зданию на холме, и отец попросил меня подождать с молодой монахиней в одной комнате, пока он разговаривает с монахиней постарше в другой, я опять не увидел в этом ничего странного. И только выглянув случайно в окно и увидев, как папа стремительно отъезжает от дома, а голова мисс Мейплз у него на плече, я понял, что меня кинули.
Девять
Эммет
Когда Эммет проснулся, пахло жареным беконом. Он не мог вспомнить, когда последний раз просыпался от этого запаха. Уже больше года его будила в шесть пятнадцать жалоба горна и возня сорока ребят. В любую погоду им давалось сорок пять минут на душ, одевание, уборку постелей, завтрак – и в строй. Проснуться на нормальном матрасе, на чистых простынях и в запахе бекона – это было так непривычно, так неожиданно, что Эммет не сразу понял, откуда взялся бекон и кто его жарит.
Он повернулся набок и увидел, что Билли нет, а часы на тумбочке показывают девять сорок пять. Ругаясь вполголоса, он вылез из постели и оделся. Он надеялся въехать в город и выехать до того, как люди выйдут из церкви.
В кухне друг против друга сидели Билли и Дачес, а у плиты стояла Салли. Перед ребятами были тарелки с яичницей и беконом, а на середине стола – корзинка с печеньем и банка клубничного варенья.
– Какое угощенье тебя ждет! – сказал Дачес, увидев Эммета.
Эммет подвинул стул и посмотрел на Салли. Она подняла кофейник.
– Салли, тебе не обязательно было для нас готовить.
Вместо ответа она поставила перед ним кружку.
– Вот тебе кофе. Яичница будет готова через минуту.
Она повернулась и пошла к плите.
Дачес еще раз откусил от печенья и покачал головой.
– Я объездил всю Америку, Салли, а такого печенья еще не пробовал. В чем твой секрет?
– Нет в нем никакого секрета.
– Если нет, то должен быть. И Билли сказал мне, что ты сделала желе.
– Это не желе, а варенье. А варю его всегда в июле.
– Варит целый день, – сказал Билли. – Ты бы видел ее кухню. На всех столах корзинки с ягодами и пять фунтов сахара, и варится в четырех кастрюлях.
Дачес присвистнул и опять покачал головой.
– Это, может быть, и старомодное занятие, но с того места, где я сижу, кажется, что оно стоит усилий!
Салли отвернулась от плиты и поблагодарила его с некоторой церемонностью. Потом посмотрела на Эммета.
– Ты готов уже?
И, не дожидаясь ответа, поднесла еду.
– Нет, правда, напрасно ты утруждалась, – сказал Эммет. – С завтраком мы бы справились, и в шкафу много джема.
– Учту на будущее, – сказала Салли и поставила тарелку.
Потом отошла к раковине и принялась отмывать сковороду.
Эммет смотрел ей в спину. Билли спросил его:
– Ты когда-нибудь был в «Империале»?
Эммет повернулся к брату.
– А это что? «Империал»?
– Кинотеатр в Салине.
Эммет, наморщив лоб, посмотрел на Дачеса, и тот сразу внес ясность.
– Билли, твой брат не бывал в «Империале». Я бывал, и другие ребята.
Билли кивнул, но продолжал о чем-то думать.
– Вам надо было просить разрешения на кино?
– Тебе не так разрешение требовалось, как… инициатива.
– А как же вы уходили?
– О! Разумный вопрос в тех обстоятельствах. Салина не совсем тюрьма. Вышек с часовыми и прожекторов там нет. Это скорее как учебный лагерь в армии – бараки среди полей, столовая и мужики постарше, в форме, которые орут на тебя, когда идешь слишком быстро, если не орут, что идешь слишком медленно. У этих, в форме – сержантов, так сказать, – свои казармы с бильярдом, радио и холодильником, полным пива. И в субботу, когда гасят свет, а они пьют и гоняют шары, ты с ребятами вылезаешь из окна в душевой и дуешь в город.
– Это далеко?
– Не очень. Если рысью по картофельному полю, через двадцать минут ты у реки. Река чаще всего мелкая, по колено, переходишь вброд, в трусах, и попадаешь в город к десятичасовому сеансу. Можешь взять пакет попкорна и бутылку ситро и смотришь фильм с балкона, а к часу ночи ты уже на койке, и никто ничего не знает.
– Никто ничего? – с оттенком восхищения повторил Билли. – А как ты платишь за кино?