Лёва уже удалялся по аллее, и Нюра сообразила: кто бы ни таился в кустах, теперь она с ним наедине. Она стала лихорадочно заводить мотороллер, но тот рыкнул движком и заглох. Нюра в ужасе пинала кик-стартер, а тип в кустах молчал, словно наслаждаясь ее страхом и зная, что никуда она не денется. Потянуло сквозняком, и Нюру едва не вырвало от омерзительной помойной вони, мгновенно перебившей терпкий еловый запах из цветочного павильона. Она бросила скутер на произвол судьбы и за сорок минут добежала до дома, нигде не задержавшись, чтобы отдышаться.
Когда она ворвалась в квартиру, Антонина спала, напившись антибиотиков и микстуры от кашля. Сама Нюра так и не заснула: стоило ей погрузиться в дремоту, как она видела человека в тени, по ту сторону ограды, а потом за ее спиной вдруг восходила луна, и она могла рассмотреть стоящего... Поутру, приняв успокоительное, она поделилась своими переживаниями с тёткой и зашедшим ее проведать Старпомом. (Старпом, он же Карлыч – председатель Совета гражданской бдительности района Опольцево). Выговорившись и наревевшись, Нюра спросила, что они об этом думают.
Карлыч сухо ответил, что на кладбище и около него людям, особенно взвинченным, всякое может почудиться, и пусть она никому про свои видения не треплется. И так у района слава идиотская. И шахта у нас до ада просверлена, и маньяк Мясорубщик в овраге схоронен, и десять лет назад зарезанная им прошмандовка Коваленко нет-нет отлучается с Лосиной Рощи проверить свою квартирку. В двенадцатом часу Лёва зашел отдать помытые контейнеры, Антонина пообщалась с ним накоротке, и он, зевая, объяснил, что вроде бы сторожу Димитричу велели ночной обход сделать, вот Димитрич и нарезал круги, устраивая привалы в уголках поукромнее, чтобы дунуть косячок.
Антонине, с температурой 38,9, было не до похождений Димитрича. Лёва сказал, что починил и пригнал мотороллер, и Антонина попросила его съездить на Островитянова в сбер, снять с ее карты наличных.
Пока Лёва катался в сбер и маялся там в очереди к банкомату, Антонина прополоскала горло и попыталась вразумить психующую Нюру. Как и все, кто родился и вырос на Опольцево, Антонина знала и про Мясорубщика, и что его последней жертвой по умолчанию считалась та самая Ксения Коваленко. Знала и о не объясняемых по здравому смыслу событиях, случавшихся (преимущественно в девяностых) на шоссе Петля, но сама ни с чем подобным не соприкасалась и относила эти «крипи» к неизбежной пригородной мифологии. Племянница-то шухернулась не от Ксении, а от сторожа.
В ответ на увещевания Нюра закрылась в комнате и визжала в замочную скважину, что была это не Коваленко и не сторож. В тени стоял ее одноклассник Игнат Степанок, она его узнала при взошедшей луне (луна ей светила только в кошмаре, но Нюра успела внушить себе, что разглядела двоечника и хулигана Игната наяву). И делать там Игнату нечего, потому что он был дальнобойщиком, и летом погиб на трассе, угодив в мясорубку с «бешеной свадьбой». Тогда много народу угробилось, сам Игнат ехал на КАМАЗе не пристегнутый, и при лобовом ударе его катапультировало из кабины сквозь стекло. И лежит он на Лосиной Роще, и она, Нюра, чуть не обосралась. И больше туда ни ногой, хоть за пятьсот рублей, хоть за тысячу.
Итак, Лёва тратил свой выходной в сбербанке, а Карлыч свистнул участкового Савияка и вместе с ним отправился «за овраг» - в район Антенное поле, где сосредоточена инфраструктура, в том числе госучреждения. Карлыч с Савияком прежде полярные широты бороздили на ледоколе, и теперь лучшие товарищи. Карлыч, даром что семьдесят четыре стукнуло, непоняток не любит. Он собирался заглянуть в отделение полиции и убедиться из достоверных источников, что никаких эксцессов на Лосиной Роще ночью не стряслось. Чисто для порядка. Савияк понадобился, скорее, ради массовки - он одышливо пыхтел сзади, и пэпээсники почтительно расступались, чтобы огромный инспектор не оттоптал им ноги.
Начальник отделения майор Овчарук принял гостей без объятий, хлеба-соли и прочих ништяков. Овчарук вечно пытается усидеть одной жопой на двух стульях: и перед вышестоящим руководством выслужиться, и опольцевских не сильно раздраконить. Совету гражданской бдительности майор формально не подотчетен, но в наших краях формальности мало кого трогают. Поэтому майор ввел посетителей в курс дела. В ночь на кладбище действительно разыгралась драма, и она, по совпадению, имела отношение к покойному Игнату Степаноку, но вовсе не такое, как навоображала себе паникерша Нюра.