Пока сама Земля не превратилась под ним в плавающий шар.
Он улыбнулся тому чувству свободы, которое у него было бы. Его охватило горячее желание, чтобы все было именно так. Он молился, чтобы его душа освободилась от этой разрушенной оболочки. Он хотел существовать на другом уровне, в том месте, где духи были свободны от человеческой слабости и алчности, в месте совершенного покоя.
Мысленное отвлечение было прекрасным несколько мгновений, но реальность его телесных чувств подавила видение. Он почувствовал резкий соленый привкус крови в горле. Он склонил голову набок, и из уголка его рта потекла струйка крови. Боль стегала его плетью, и он дергался в канаве, снова зовя свою мать.
Дорогая, милая, старая мама.
Свет горит, но дома никого нет.
Митч попытался засмеяться, но изо рта хлынула кровь.
Господи, ну почему он еще не умер?
Ему пришло в голову, что при надлежащем медицинском уходе у него есть шанс выжить после нанесенного ему ущерба. Слабый шанс, конечно, но все же шанс. Пули прошли мимо сердца и головы. Его легкие, казалось, не были пробиты, что, учитывая, куда было направлено большинство выстрелов, было не менее, чем чудом. Вполне возможно, что хорошая травматологическая бригада и опытный хирург смогли бы спасти его. Он слышал о людях, выживших после нескольких выстрелов, поэтому знал, что такие вещи возможны.
Он также знал, что выживание зависит от получения немедленного лечения. Что, кажется, для него было просто невозможно. Он проклинал этих долбоебов за то, что они бросили его в такой глуши. Возможно, пройдет много времени, прежде чем появится другая машина. Даже если кто-то и проедет мимо, он вряд ли увидит его здесь, внизу.
Может быть, если бы он смог выползти на дорогу... лечь там плашмя на асфальт.
Кому-то придется остановиться.
Он повернул голову и посмотрел на дорогу. Она был всего в нескольких футах, не больше дюжины. Но с таким же успехом, могла быть и на другом конце света. Боль терзала его тело каждый раз, когда он пытался пошевелиться.
Так что, Митч сдался.
Он остался лежать на спине, продолжая смотреть на Луну. Все незначительные следы боевого духа, которые ему удалось выудить, увяли и умерли. Он снова смирился с неизбежностью встретить свой конец в этой вонючей канаве.
Он еще немного поплакал.
Выплюнул еще немного крови.
Он подумал: Если бы я только мог поскорее умереть, если бы я только мог как-нибудь покончить с собой...
Если бы только я не был так глуп.
Через некоторое время - казалось, что прошло много, много времени - у него закружилась голова. Боль немного утихла. Он либо терял сознание, либо, в конце концов, умирал. Он молился о последнем. Его зрение снова затуманилось, и осколок Луны стал еще больше, увеличенный потоком влаги из глаз. Он расцвел, как сверкающий цветок, взрыв прекрасного света, который уничтожил все остальное.
Он не видел бледную темноволосую женщину, выходящую из-за деревьев за канавой.
Чувство головокружения становилось все более явным.
Вот оно, - подумал он.
Я почти мертв.
Слава Богу.
Темноволосая женщина опустилась на колени в канаве рядом с ним. Митч ощутил чье-то присутствие, кроме своего собственного, и это на мгновение вернуло его с края пропасти. Он моргнул и увидел женщину. Когда он увидел, как она прекрасна, как сильно похожа на неземную богиню из легенд, он протянул руку и коснулся ее щеки.
Она улыбнулась и поцеловала тыльную сторону его ладони.
Затем она взяла его на руки и подняла с земли.
Этого не может быть, - подумал Митч.
У него были галлюцинации, его угасающее сознание наполняло его разум похожими на сон видениями того, чего не могло быть. Ни одна женщина, особенно такая стройная, как эта, не могла бы поднять его, приложив так мало усилий.
Но видение не исчезало.
Женщина вынесла его из канавы и понесла в лес. Он чувствовал прикосновения низко свисающих веток, слышал стрекот сверчков и видел редкие проблески прекрасного лунного света сквозь ветви.
О, Мать, - снова подумал он.
О, Мать Луна...
Затем, наконец, весь мир погрузился в черноту.
Сознание возвращалось постепенно. Его первое ощущение было тактильным, его тело лежало на прохладной гладкой поверхности. Рядом потрескивал теплый костер. Он перекатился поближе к источнику тепла, свернулся калачиком в позе эмбриона и снова провалился в небытие. Он слишком устал, чтобы замечать что-либо, кроме любопытного факта своего продолжающегося существования.