Она продолжала приближаться к нему. Ее темные, бездушные глаза сверкали.
- Да, я знаю это, - ответил Джек.
Люси рассмеялась.
- Может быть, поэтому ты и вернулся. Может быть, ты хочешь жить вечно, так же, как и я. Или, может быть, ты просто хочешь меня, - она хихикнула. - О, не думай, что я не видела похоти грязного старика в твоих глазах каждый раз, когда ты смотрел на меня. Поддайся чувству, Джек. Позволь мне взять тебя, позволь мне воплотить твои самые темные, самые нежные мечты.
Джек покачал головой.
- Ты ошибаешься, Люси.
Вампирша ухмыльнулась.
- Ох.
Джек вытащил из-за спины арбалет, прицелился с такой же точностью, с какой когда-либо прицеливался из своего .45-го калибра и произнес:
- Ты не будешь жить вечно.
И затем нажал на спусковой крючок, и деревянный кол выстрелил вперед, пронзив насквозь сердце Люси.
Она взглянула на торчащий кол, затем посмотрела на Джека с выражением умоляющего ужаса в широко раскрытых глазах.
- Нет.
Джек вздохнул и опустил арбалет.
Глаза Люси потемнели и она замертво упала на пол.
Джек еще мгновение смотрел на нее, потом вышел из дома. Он стоял на заднем дворе и курил сигарету, молча созерцая звездное ночное небо.
9. Страх
На следующий день Джек и Энди сидели у бара в пабе «Шерлок Холмс». Энди пил ирландское виски, а Джек потягивал вторую за день пинту. Они уже выложили свои обычные большие чаевые, таким образом поблагодарив персонал бара за их обычное отсутствие сотрудничества с властями после большой перестрелки на улице неделю назад.
- Ты сделал то, что должен был сделать, - сказал Энди.
Джек потягивал свой стаут. На вкус он был горьким.
- Ты всегда так говоришь.
Энди усмехнулся.
- И я всегда прав.
Джек кивнул.
- Возможно, - oн взглянул на cвоего брата. Своего друга. - Знаешь, они все еще преследуют меня. Приспешники Сатаны.
Энди уставился в свой опустошенный стакан с виски.
- Они всегда будут тебя преследовать. До последнего вздоха. Но тебе уже известно это.
Джек вздохнул.
- Да. Но иногда я думаю, как хорошо было бы быть... - Джек снова начал расписывать события: - Не знаю, жить нормальной жизнью. Чтобы не чувствовать себя постоянно преследуемым. Чтобы не чувствовать тяжесть мира на своих плечах.
Энди допил свой напиток и пододвинул пустой стакан, чтобы снова наполнить.
Он взглянул на Джека, улыбаясь, но с оттенком грусти в глазах.
- Мечтать - это нормально, брат, но мы оба знаем, что ты был рожден для этого. Так же, как и я.
- Рабы судьбы? - горько усмехнулся Джек.
Энди с улыбкой и кивком принял вновь наполненный стакан и поднял его для тоста.
- До самого конца.
Они чокнулись стаканами.
Кто-то заиграл несколько звенящих нот на пианино. Джек и Энди повернулись на своих стульях и улыбнулись при виде Рэйвей, сидящей на скамейке у рояля. Она сыграла еще несколько нот, ее уверенность в игре росла, а затем начала петь первые строки «Всегда смотри на светлую сторону жизни»[52].
Вскоре к ним присоединились все посетители паба «Шерлок Холмс».
Голос Джека звучал громче всех.
Перевод: Влад Авербах
"А в Аду не так уж и плохо"
Последний день земной жизни Джона Марлоу начался с похмелья. Он проснулся, открыл осоловевшие глаза, хорошенько осмотрелся, вздрогнул от беспорядка в спальне и заснул ещё на несколько часов. Проснувшись вновь, он залез во вчерашнюю одежду, проковылял на кухню и открыл холодильник.
Она всё ещё лежала там.
Отрезанная голова была водружена на алюминиевый поднос. Изодранный в клочья остаток шеи было утоплен в слое песочного теста. Пряди, покрытых кровью, белых волос спускались сквозь решётку стеллажа, слегка касаясь пластиковой крышки миски с салатом из тунца.
- Бля. Я и вправду это сделал.
Джону Марлоу было сорок два. Он никого не убивал лет с двадцати. Если хорошенько подумать, в те временя у него были кое-какие амбиции, так же, как и свойственное молодым людям завышенное чувство собственной важности. Он хотел оставить свой след в истории. Сделать что-нибудь большое и стать знаменитым. Будучи подростком, он учился играть на гитаре и попытался сколотить группу. Жизнь рок-звезды казалась хорошей работой. Фанатки и наркота без меры. Проблемы появились тогда, когда он выяснил, что не может ни спеть, ни написать хотя бы одну мало-мальски приличную песню. Поэтому он забросил это дело и решил стать романистом. Прославленным писателем. Теперь он представлял себе славу и успех по-другому. Национальная книжная премия и интервью на Национальном общественном радио. У самых известных личностей из мира литературы даже были своеобразные фанатки. Умные женщины, которые закалывали свои волосы сзади и носили очки «совиные глазки», пряча свои изящные и чувственные тела под скромной одеждой. Тип “сексуальной библиотекарши”. Но в постели они бы были сквернословящими, доминирующими мегерами. Пожалуй, эта перспектива была более привлекательной, чем запретные мечты о сисястых рок-фанатках в мини-юбках, все – пустоголовые, крашеные блондинки, прямиком из клипов “Poison” восьмидесятых. Нет, не то, чтобы с пустоголовыми крашеными блондинками было что-то не так. Просто вопрос был в том, что ты предпочитаешь: утончённый вкус дорогого вина или простенький вкус дешёвого местного пива. Для каждого было своё время и место, и на данном этапе своей молодой жизни Джон решил, что хочет быть человеком, предпочитающим в жизни более изысканные вещи. Всего-то и нужно было, что сесть и написать Великий американский роман и, быть может, дополнить его полудюжиной романов поменьше в течение следующих лет тридцати, чтобы не переводились наличка и бухие фанатки-потаскушки.