В остальное время ему разрешалось видеться с невестой только по вечерам, которые были для него особым адом. Это может быть музыкальный прием , предназначенный для того, чтобы лишить человека уважения к Моцарту или навсегда оставить шрам на его слуховом канале. Или многолюдный бал в слишком маленьком бальном зале какого-нибудь помпезного лорда, на котором воняло перегруженными и желчными пудингами, когда они скакали по комнате, и горячие брызги воска, капающего с канделябров в разбавленный водой лимонад.
И действительно, за этот долгий месяц он быстро начал сожалеть о том, что поступил глупо, попросив леди Эсмеральду помочь ему стать более цивилизованным. Это была определенно не та жизнь, которую он хотел бы прожить. Некоторых зверей невозможно приручить. Да и не должны были.
Он мог только надеяться, что Кэтрин чувствует то же самое—она действительно казалась достаточно несчастной в те несколько раз, когда ему удавалось подойти достаточно близко, чтобы заметить это. У него определенно не было возможности спросить ее об этом.
Женщины действительно сомкнулись вокруг нее. Если бы Эсмеральда была генералом, война с Францией закончилась бы в два раза быстрее.
И только через две недели после помолвки кто-то допустил ошибку. Или решил проявить к нему немного милосердия.
В тот вечер не было ни маскарада, ни званого вечера. Это был просто карточный вечер в Синклер-Хаусе на Гросвенор-сквер, оргия архитектуры с семью заливами и коринфскими колоннами. Поскольку герцог проводил большую часть своего времени в Шотландии, Дункан считал это огромной тратой денег.
Но в этот вечер он был благодарен Лахлану за его щедрость, потому что это означало, что он может провести вечер с Кэтрин в доме, достаточно большом, чтобы два человека могли заблудиться, если бы захотели.
И он действительно желал этого.
К его бесконечной благодарности, она тоже.
В тот редкий момент, когда леди Эсмеральда и сестры Сент—Клер отвлеклись на хриплый спор о модных шляпках-откровенно говоря, странный для Дункана, никогда не задумывавшегося, что шляпы могут быть столь противоречивой темой,—он незаметно подошел к Кэтрин, стоявшей у окна, и поймал ее взгляд в отражении.
- Не хочешь ли прогуляться? - прошептал он.
Ему понравилось, что ее губы изогнулись, и она кивнула, почти незаметно. - Ночью в оранжерее очень красиво.
- Превосходно. - Он предложил ей руку, и, едва взглянув на нарастающую ссору позади них, они выскользнули из комнаты. Холл был погружен в полумрак, освещаемый лишь редкими светильниками. Это было идеальное место для обольщения или, по крайней мере, украденного поцелуя, но он сумел подавить эти порывы. Это был первый раз, когда у него появилась возможность поговорить с ней после их помолвки, и ему не следовало набрасываться на нее, как голодному льву, хотя он скорее был им. - Тебе придется идти впереди, - сказал он, когда она замедлила шаг. Он добродушно улыбнулся, хотя это ему дорого обошлось. - Я никогда не был в оранжерее в Синклер-Хаусе. - Хотя у него остались приятные воспоминания о той, что была в Росс-Хаусе.
- Конечно, - спокойно ответила она, хотя в ее голосе послышались нотки тревоги.
И он понял, что она нервничает так же, как и он.
И это действительно было нервно.
Как можно успокоить женщину в подобной ситуации? Как вернуть себе то утешение, которое они когда-то чувствовали? Утешение, которое он разрушил в своих неуклюжих попытках держаться подальше от девушки, которая была слишком молода?
Вероятно, залечить эти раны было невозможно, но, возможно, они могли бы начать все сначала. Начни все сначала.
- Скоро свадьба, - сказал он, и она вздрогнула, как будто его голос или слова испугали ее.
- Да. Они повернули за один угол, потом за другой.
- Тебе нравится этот ... процесс?
Она слегка шмыгнула носом. - Это действительно кажется глупым, вся эта суета вокруг свадьбы.
- Не могу не согласиться, - сказал он. Осмелится ли он предложить побег?
- Я имею в виду, что мы вовсе не влюблены друг в друга.
Его сердце на мгновение остановилось, а голова скрутилась от боли.
Она пронзила его мрачным взглядом. - Так ли это?
Он не мог сказать ей истинную причину, по которой хотел на ней жениться. Она наверняка будет смеяться над ним. Он решил уклониться от ответа. - Я надеюсь, что любовь придет к нам со временем. А ты бы на это согласилась?
- Наверное. - Этот неуверенный тон уничтожил его.
Он прочистил горло. - Кажется, мы хорошо целуемся.
Она снова уставилась на него, на этот раз с большим интересом. Определенно, больше любопытства. - Разве люди ... плохо целуются?
Он понятия не имел, но и не собирался говорить ей об этом. - Мне говорили, что целоваться - это отличный предвестник счастливого брака. Мне нравится целовать тебя, и я верю, что тебе нравится целовать меня, Кэтрин.
Поднявшийся румянец на ее щеках ответил за нее.
- Я также слышал, что необходима усердная практика.
- Естественно. - Это слово застряло у нее в горле. - Я ... а-а ... вот и оранжерея. - Она открыла двойные двери в застекленную комнату, заполненную садом изысканных растений и цветов.
Дункан шагнул внутрь и глубоко вздохнул. Влажный запах земли с ароматом духов наполнил его чувства, пробуждая в нем что-то примитивное и инстинктивное. - Прекрасно, - сказал он и тихонько прикрыл за собой дверь.
- Правда? - спросила она, поглаживая орхидею. Ее прикосновение было таким мягким, таким нежным, таким манящим. Его колени сжались, но он заставил себя следовать за ней, пока она шла по тропинке. - Мне нравится, что здесь чувствуешь себя как на улице. Мы даже можем увидеть луну.
Он последовал ее примеру и откинул голову назад, оценивающе глядя на светящийся шар в небе. Но на самом деле он думал только о том, как бы побудить ее снова поцеловать его. И будет ли это уместно.
Ладно, к черту приличия. Разумно это или нет.
Чувствуя себя так же, как сейчас, как он хотел ее в течение многих лет, он сомневался, что у него хватит сил остановиться на поцелуе.
И самое главное, меньше всего ему хотелось пугать ее своей страстью. Она была милым молодой девушкой. Невинной. И уж точно не из тех женщин, которые на это способны.—
- Ты действительно думаешь, что мы хорошо целуемся?
Он оторвал взгляд от соблазнительного лика луны и посмотрел на нее. Она смотрела на него, слегка приоткрыв губы, широко раскрыв глаза и нахмурив брови от восхитительного любопытства. Дрожь пробежала по его спине. - Да, моя маленькая кошечка. Я знаю.
Ее ноздри раздулись, когда он подошел ближе, но ценой больших усилий ему удалось взять себя в руки. Он поднял палец и провел им по изгибу ее щеки.
- Во всем христианском мире нет другой девушки, которую я предпочел бы поцеловать. - Его шепот завибрировал во влажном воздухе. Он придвинулся ближе, и на этот раз она не отступила.
- Неужели? - Может быть, это был намек на волнение в ее голосе?
- Я клянусь. - Он взял ее за щеку и наклонился вперед, достаточно близко, чтобы почувствовать ее дыхание. - А теперь можно тебя поцеловать?
- Она моргнула. - Разве мужчина спрашивает?
- Леди Эсмеральда отдала бы мои кишки за подвязки, если бы я этого не сделал.
- Как мне реагировать на это? Если я говорю "нет", значит, я дразню. Если я говорю "да", значит, так оно и есть—
- Невеста?
Он поймал ее, и она рассмеялась. - Тогда все в порядке. Один поцелуй.
Ах, как ему нравилась эта улыбка на ее губах, когда он наклонился, чтобы коснуться их своими.
Ах, как ему нравилось, как она отвечала. Теплый, любопытный и сладкий.