* * *
- Что ты имеешь в виду, когда говоришь, что она ушла?-У Дункана все внутри перевернулось, когда его охватила паника. Он стоял с Бауэром и Хэмишем в отдельной комнате у лорда Долтри. Они отвели его в сторону, чтобы сообщить ему эту новость.
- Ее забрал Тивертон.
Он прищурился, глядя на Хэмиша, как будто сердитый взгляд мог изменить факты. - Что значит, он ее забрал?
- Я говорил с кучерами в конюшне. Они увидели, как Тивертон и несколько человек бросили в его экипаж какой-то сверток.- Выражение лица Бауэра было суровым. - Сверток брыкался и кричал.
В то же самое время Дункана захлестнула волна гордости и ужаса. Конечно, Кэтрин будет драться. Она была сильной и упрямой девушкой. Но то, что она перенесла такое унижение, было больше, чем он мог вынести.
Вместе с тем, он испытывал холодок страха за ее безопасность.
Клянусь Богом, если Тивертон причинит ей боль, если он хотя бы прикоснется к волосам на ее голове, он выпотрошит его ножом для масла. Или, может быть, ложкой.
- А мы знаем, куда он направился? - спросил он.
Бауэр почесал бороду ладонью.
- Говорят, он везет ее в Гретна-Грин.
Дункан нахмурился. - Ты уверен?
- Именно это он и сказал своим друзьям в "Уайтс".
-Ублюдок.
-А куда еще он мог ее отвезти? - Можно было заподозрить, что Тивертон лжет даже своим друзьям.
- У него есть поместье в Лидсе, - сказал Бауэр.
- Превосходно. Дункан сорвал дурацкое домино, бросил его на стул и направился к двери.
- Куда это ты собрался? - Крикнул ему вслед Хэмиш.
- Я собираюсь спасти свою женщину.
- Только не без нас, - проворчал Бауэр.
Дункан вздохнул. - Я ценю вашу помощь, но у вас здесь есть работа. Что скажет герцог, если вы бросите его кузин?
- Они могут отложить сезон до нашего возвращения, - пожал плечами Бауэр.
- Они и есть женщины, - отрезал Дункан. - Они не захотят ничего откладывать.
- Они также друзья Кэтрин, - напомнил ему Хэмиш. - Они захотят, чтобы она была в безопасности. Они поймут.
- Совершенно верно.- Бауэр кивнул. - А теперь давайте отвезем их домой и подготовимся к поездке на север. Нам нужно успеть на карету.
И если они будут достаточно быстры, если им повезет, они вернутся с Кэтрин на буксире еще до рассвета.
* * *
Им не повезло.
Хотя они ехали всю ночь напролет, они не видели ни самой кареты, ни даже следов кареты Тивертона. Хотя это значительно замедлило их продвижение, они останавливались у каждого почтового двора, чтобы расспросить конюхов и трактирщиков, но без особого толку. Дункан был уверен, что в какой—то момент Тивертон остановится на ночлег-у него определенно не хватало сил ехать прямо в Шотландию, но когда на второй день сгустились сумерки, а у них не было ни одной подтвержденной стоянки, он начал беспокоиться.
Неужели они пошли не в ту сторону? Выбрали не ту дорогу? Неужели они каким-то образом разминулись с ним в одном из многочисленных почтовых отделений?
Или—и это была поистине ужасная мысль-он решил ехать без остановки и спать в карете? Дункан мог только догадываться, через что прошла Кэтрин, если это было так.
Когда они добрались до Лидса, Хэмиш свернул и направился к поместью Тивертона, а Дункан и Бауэр продолжили путь на север. С каждой пройденной милей беспокойство Дункана росло. А вместе с ним и его ярость на Тивертона.
Его ярость на весь мир в целом.
От отца Кэтрин до гарцующих лордов Лондона, казалось, все были полны решимости держать их врозь.
Но, клянусь Богом, он не ждал ее так долго, не работал так усердно и не боролся так решительно, чтобы потерять ее сейчас.
Только когда они добрались до Йоркшира, у них появился первый намек на надежду. Трактирщик вспомнил, что накануне вечером здесь остановилась карета с таким же гербом, как у Тивертона. Ему показалось странным, что никто не вышел, кроме одного из возниц, который заказал еду для лорда и леди, а затем покатили дальше.
Ему также показалось странным, что из кареты донесся какой-то шум, визг лэрда и приглушенные проклятия леди.
Дункан был измотан и с затуманенными глазами, но эта новость придала ему сил. Хотя Бауэр и рекомендовал им немного отдохнуть, он вскочил на своего нового скакуна и помчался за ней.
Теперь они были слишком близко, чтобы отдыхать. Слишком близко.
* * *
Кэтрин была несчастна. Мало того, что она оказалась запертой в маленьком экипаже с таким отвратительным типом, как Тивертон. Он также настаивал, чтобы они не останавливались, за исключением крайне коротких периодов, чтобы сменить лошадей, собрать еду и облегчиться. Было унизительно, что ее пленнитель или один из его людей стоял и наблюдал за ней, пока она это делала.
Хотя он соизволил развязать ее после той первой ночи, у нее не было возможности сбежать из-за их бдительности.
Кэтрин никогда не испытывала удовольствия от ощущения плена—кто бы мог? но она развлекалась тем, что находила новые способы досадить Тивертону. Разбудить его от крепкого сна, петь не в своей тональности и подпрыгивать на сиденье - это хорошо. Хотя в какой-то момент она поняла, что, возможно, перестаралась, так как он становился все более кислым.
В какой-то момент он отдернул руку, как будто собирался ударить ее. Как ни забавно было злить его, у нее не было никакого желания встретить конец его кулак.
Вместо этого она решила сосредоточиться на возможностях побега. Они приближались к границе, и ей нужно было избавиться от Тивертона до того, как они доберутся до Гретна-Грин.
Когда они остановились в Йоркшире, обед состоял из хорошего ростбифа и пудинга, и хотя было трудно есть в движущемся экипаже, это принесло одно большое преимущество.
Нож.
А когда с едой было покончено, Тивертон, который в последнее время почему-то почти не спал, забыл взять у нее еду.
Она сунула его в карман своего домино, которое все еще было на ней. Хотя он и не был ужасно острым, это было оружие, и она использовала бы его в случае необходимости.
За обедом Тивертон выпил вина, что, как и предполагала Кэтрин, вскоре заставило его заснуть. Она подождала немного, наблюдая, как он сопит и храпит, время от времени поглядывая в окно, чтобы оценить пейзаж. Хотя была уже ночь, луна освещала поля, когда они проезжали мимо. Она подождала, пока карета замедлит ход и свернет за угол, потом открыла дверцу и ...
О. Ее сердце бешено заколотилось, когда она увидела проносящуюся мимо землю, но времени обдумывать свой опрометчивый план не было.
Она глубоко вздохнула и бросилась на дорогу.
Ее тело ударилось о землю с глухим стуком, от которого перехватило дыхание, и она чуть не вскрикнула от боли. Ей потребовалось все ее мужество, чтобы промолчать. Она посмотрела на проезжавшую мимо карету и замерла, насколько могла. Кучер, конечно, ее не увидит, но другой человек, которого привез Тивертон, сидел на багажном отделении и хорошо ее мог видить.
Она чуть не упала от облегчения, когда поняла, что он надвинул шляпу на лицо и, скорее всего, спит. И все же она не двинулась с места, пока карета не скрылась из виду.
А потом-медленно и с громким стоном она встала. Все болело. Бедро, на которое она упала, лодыжка, которая подвернулась, и плечо, которое наткнулось на камень. Должно быть, она была похожа на старуху, когда ковыляла обратно по дороге туда, откуда они пришли.
Она понятия не имела, как вернется в Лондон, но твердо решила это сделать. С каждым шагом она проклинала Тивертона за его вероломство.
Одно дело - ругать ее за то, что она решила выйти замуж за другого. Совсем другое - украсть ее у него.
Но, клянусь Богом, никто не сможет разлучить ее с Дунканом. Нет, если бы у нее было хоть какое-то право голоса.
Она шла всю ночь и к рассвету смертельно устала. Ей ничего так не хотелось, как лечь, свернуться калачиком и уснуть. Но она не остановилась. Если она успеет вернуться в гостиницу до того, как Тивертон поймет, что она ушла, и найдет ее, то, возможно, ей удастся найти карету до Лондона.