Небезинтересно сопоставить труд шотландского историка Майкла Брауна «Джеймс I»[38] с упомянутой выше монографией Е. Бальфура-Мелвилла, который, одобряя «парламентаризм» (то есть стремление Джеймса I найти опору своей политике в шотландском парламенте в первые годы своего правления), при этом «закрывал глаза» на темные стороны правления шотландского монарха, М. Браун стремился более объективно взглянуть на политику Джеймса I. Им убедительно показано, что даже лояльные трону современники (такие как, например, хронист Уолтер Боуэр) осуждали методы короля, а будущий папа Пий II писал о короле как о «жадном, вспыльчивом и мстительном» человеке. В то же время, по мнению М. Брауна, именно жесткая политика по отношению к высшей шотландской знати и в том числе к королевским родственникам позволили Джеймсу I переломить сложившуюся практику, когда король был лишь «первым среди равных».
Заслуживает быть отмеченной и монография Ричарда Ломаса «Семья Перси»[39] посвященная истории графов Нортумберлендов. Сюжеты, касающиеся истории Англии и пограничья начала XV в., рассматриваются здесь несколько односторонне — с точки зрения влияния и роли семьи Перси на эти события. Во многом предвзятый подход этой работы (которая писалась по инициативе ныне здравствующего герцога Нортумберленда) делает, на наш взгляд, ряд ее тезисов довольно спорными и даже явно уязвимыми, как, например, утверждение якобы на самом деле «амбиции семьи Перси простирались далее на север, в Шотландию [а не в сторону английской короны — С.И.]. Они надеялись там расширить свои владения и власть, однако, их возможности были неадекватны их задачам, поэтому они [Перси — С.И.] нуждались в поддержке английской короны, а Генрих IV не желал им помогать»[40]. Освещая борьбу Перси с Генрихом IV, Р. Ломас прямолинейно объясняет ее тем, что старший сын графа Нортумберленда — Генри Хотспер стремился «защитить интересы своего сына и юного Мортимера, а также оспорить легитимность прав короля Генриха IV на английскую корону», упуская при этом из виду, что, похоже, сам Хотспер, имел виды на английский трон, а судьба Мортимера была лишь поводом для мятежа. Вместе с тем, работа Р. Ломаса содержит и положительные моменты. В частности, автору удается продемонстрировать близость политических интересов крупных лордов по обе стороны англо-шотландской границы и их влияние на политику Лондона и Эдинбурга.
Хотя российская наука занимается историей Великобритании много и плодотворно, в отечественной историографии работ, посвященных англо-шотландским отношениям первой половины XV в., практически нет. Наиболее близкой к нашей теме является совместная статья Н.И. Басовской и Г.И. Зверевой «Союз Франции и Шотландии в системе англо-французских противоречий XII–XV вв.»[41], посвященная эволюции франко-шотландского альянса на протяжении почти трех столетий. Авторы, характеризуя предпосылки и объективные причины, подтолкнувшие Францию и Шотландию к союзу, показали определенную стадиальность в развитии этого альянса в контексте международных отношений в период позднего средневековья.
Некоторые аспекты англо-шотландских отношений затрагивались в научно-популярной и учебной литературе, в частности в книге Г.И. Зверевой «История Шотландии»[42], хотя, автор в силу своих научных интересов, лежащих в области новой и новейшей истории, средневековому периоду отвел небольшое место. В монографии Н.И. Басовской, посвященной Столетней войне, в контексте внешней политики Франции рассматривается проблематика англо-франко-шотландских отношений первой половины XV века[43]. Автор отмечает, в частности, важность полученной дофином из Шотландии помощи. Но, вместе с тем, на наш взгляд, Н.И. Басовская несколько недооценила интенсивность связей между дофином и Шотландией в 1420-е гг.
Таким образом, резюмируя, мы можем сказать, что тема англо-шотландских отношений первой половины XV в., как в отечественной, так и в зарубежной историографии разработана довольно неравномерно.
Исследователей, в первую очередь интересовали вопросы высокой политики — дипломатические шаги Лондона и Эдинбурга и ход военных кампаний между королевствами. При этом особый интерес вызывали либо драматические события «войны за независимость» XIII–XIV вв., либо ситуация накануне англо-шотландской Унии 1603 г. Что касается англо-шотландских отношений первой половины XV в., то они до сих пор изучены значительно слабее, оставаясь, как правило, проходными сюжетами современных исследований.
41