Я и не сообразил, что происходит, когда Колл указал мне на какое-то шерстяное одеяло, лишь только недоуменно уставился на него. Он сделал мне ладонью знак "погоди", и исчез в темноте. Через минуту он снова стоял передо мной с огромнейшим пледом. Только тут до меня дошло.
Но перед тем, как лечь, я указал рукой на его фляжку и спросил:
— Можно?
— Понравилось? — шотландец обнажил почерневшие зубы и хохотнул. — Держи!
Я пригубил из фляги. Пересилив себя, глотнул второй раз, уже побольше. Вернул фляжку, поблагодарил Колла, который тут же умчался куда-то во мрак. Завалился на подстилку, натянул плед на себя с головой. И отключился.
Всю ночь мне снились какие-то мечущиеся тени среди ружейных залпов и клубов дыма. И я сам метался из стороны в сторону, пытаясь понять что происходит и выбраться из суматохи, пока не наткнулся на вал трупов — шотландцев. Со стреляными ранами, обезображенные ядрами и зарядами картечи, у многих были оторваны руки, ноги, головы. Я рванулся было в другую сторону, но и там меня встретила похожая картина. Куда бы я ни бросался, я видел одно и то же, пока, заорав от ужаса, отвращения и безысходности, не провалился в беспамятство.
Пробуждение было не из лучших — холодный ветер, ледяная роса. И ни одного знакомого лица вокруг. Черт, а я-то надеялся, что это всего лишь дурной сон. Но это не был сон.
Я поднялся, аккуратно свернул плед, мокрый от росы… Плед! Так это был не сон все-таки? Мать твою! Ну почему-у-у!!!
Вокруг меня ходили горцы, некоторые поглядывали в мою сторону. Кто-то с опаской, кто-то с нескрываемым любопытством. Я почувствовал себя последним идиотом: какой-то коротко стриженный и бритый перец в джинсах и свитере стоит посреди лагеря шотландских горцев. Тут еще надо отдать должное горцам и их невозмутимости.
Чей-то голос произнес сзади что-то навроде: "Sir, are ye waukin' yet? Will ye cam wi me?
Я не сразу осознал, что это было адресовано мне. Хотя, кому ж еще? Я развернулся — передо мной стоял немолодой человек, довольно потрепанный, как выразился бы я, будь то в моем прошлом… Или в будущем? Или, как бы это — в моей прошлой жизни? А-а-а, дьявол, хрен тут чего поймешь с этими вашими…
Короче, человек имел довольно суровое обветренное лицо, глядя на которое, я бы, скорее всего, усмехнулся, случись то в двадцать первом веке. Но не сейчас.
Лицо исчерчивали многочисленные морщины. И я не мог бы сказать, какие из них были морщинами, а какие — шрамами. То, что шрамы на лице у него были — так же верно, как то, что сквозь рыжину бакенбард пробивалась седина.
— Бригадир Уолтер Стэйплтон, — представился он.
— Рад встрече, — только и смог пробормотать я, протянув руку, которую он незамедлительно пожал.
— А вы, должно быть, Сэнди, тот самый, о котором упоминал один из наших разведчиков?
— Да, это я.
— Ну что ж, очень польщен встречей с вами; будьте добры следовать за мной!
— Как скажете, — ответил я и подумал, что уж больно все складно. Не ждет-ли меня красочная экзекуция в итоге всего этого?
Но нет, экзекуции не последовало. Наоборот, все становилось интереснее, чем дальше, тем круче.
Кто из вас мог бы похвастать встречей с самим вождем Кэмеронов из Лохила? А вот я могу!
Хотя, когда я его увидел, я был здорово разочарован, должен вам сообщить. Вождь Донелл Кэмерон был невзрачным человечком, на полголовы ниже меня, со странными спазмами на лице. Но взгляд, взгляд! Взгляд у него был такой, что любой Ван Дамм и Шварцнеггер потухли и сдулись бы сразу. Зато меня он приковал. Приковал, вот клянусь! Я не испугался, наоборот, мне стало интересно — такой взгляд увидишь не каждый день.
А он… А он лишь поглядел мне в глаза, скользнул цепким взором вверх-вниз по мне и что-то сказал.
Стэйплтон перевел: "Он хочет, чтобы вас отвели к лорду Джорджу Мюррею".
Я аж дыхание затаил. К Мюррею? Вот это да!
Стэйплтон и двое молчаливых ирландцев в зелено-бурых камзолах повели меня через весь лагерь к одиноко стоящему белому шатру. У меня возникло легкое чувство, что меня конвоируют, но я решил не заострять на этом внимание.
Лорд Джордж тоже впечатлил, надо признать. Когда я читал о нем, мне представлялся этакий… среднего роста, неунывающий вояка, в чем-то схожий с прообразом Суворова.
Оригинал оказался высоченным, долговязым дядькой с непроницаемым лицом и дико мрачным взглядом. Хотя морщинки, изредка собиравшиеся и поигрывавшие вокруг глаз и рта, говорили о том, что он не настолько мрачен, насколько хочет показаться. Или просто разыгрывает роль, пытаясь меня зашугать. Или чем-то страшно недоволен, судя по тому, как брезгливо вздергивалась его верхняя губа, когда он приказывал что-то подчиненным. Скорее последнее.