На некоторое время молодой человек оцепенел. Его взгляд был устремлён вдаль, губы шептали молитву, а руки бессознательно теребили пояс. Вдруг, словно очнувшись, он вздрогнул, повернулся и бросился к своим вещам, спрятанным на берегу.
Солнце почти наполовину погрузилось в океан, когда Хьюго вернулся. Ещё раз взглянув на далёкий корабль, который почти растворился в сумерках, он склонился у кучи хворост и начал разжигать огонь с помощью туристических спичек, взятых с собой для этого случая. Вскоре белый дым, сдуваемый ветром, начал стелиться над землёй, язычки пламени всё сильнее лизали дрова, а молодой человек с нетерпением смотрел то на солнце, которое всё больше и больше скрывалось за горизонтом, то на разгоравшийся костёр, то в море, где сейчас приближался корабль, для которого он зажёг этот маяк.
Примерно через час, когда окончательно стемнело и за кругом, освещаемым костром, весь берег погрузился в темноту, Хьюго услышал со стороны моря скрип снастей и плеск вёсел. Он подбросил в огонь ещё немного хворосту, отчего вверх взлетел рой искр, встал у костра так, чтобы быть освещённым и видимым со стороны моря, и, скрестив руки на груди, чтобы не выдавать волнения, стал ждать.
Внезапно со стороны моря донёсся крик. Хьюго вздрогнул: он понял, что с корабля обращаются к нему, но он не понял языка, на котором к нему обратились. Переборов секундную робость, он поднял вверх правую руку и громко крикнул в ответ по-шотландски:
— Я шотландец. Монах.
После чего повторил тоже самое на латыни.
Несколько секунд спустя с корабля донёсся другой голос, принадлежащий человеку, привыкшему командовать. Хьюго понял, что к нему обращается шотландец, но его язык… Он с трудом осознал, что его спрашивают о том, как подойти к берегу. Переборов внезапно охватившую его слабость, лже-монах взял горящую ветку, подошёл к полосе прибоя чуть в стороне от костра, где не было крупных камней, и стал медленно размахивать её над головой.
Спустя некоторое время, когда угли на ветке почти погасли, судно подошло к берегу. Хьюго услышал, как его днище начало скрести о камни и несколько всплесков воды от людей, спрыгнувших в воду. Через несколько мгновений пять вооружённых воинов бросились из воды к костру, охватывая его полукругом, а ещё трое окружили монаха, причём один из них приставил к его груди меч, а другой сбоку прикрыл щитом третьего, судя по украшенной кольчуге и длинному мечу знатного рыцаря.
Несколько секунд прошло в молчании. Рыцарь разглядывал необычного монаха, который был очень высок и лицо которого, освещаемое сбоку бликами костра, было испугано. Хьюго дрожал, внезапно осознав, что его приключение оказалось не так безопасно, как он думал в своем времени. Непроизвольно он начал шептать молитву, левая рука потянулась к кресту, висевшему на шее, однако на полпути остановилась, опасаясь задеть меч.
Со стороны костра подбежал один из воинов и что-то сказал рыцарю. Тот ответил, после чего воин крикнул что-то вроде "Идём!" и со стороны корабля послышались отрывистые команды и шум, производимый людьми, спрыгивавшими в воду.
Наконец рыцарь что-то решил для себя и обратился к дрожащему Хьюго:
— Кто ты и что здесь делаешь?
С трудом превозмогая страх, молодой человек сглотнул и внезапно осипшим голосом произнёс на латыни, стараясь говорить коротко:
— Я монах. Шотландец. Меня зовут Хьюго. Я один на острове.
Испугавшись, что его латынь могут не понять, он тут же повторил то же самое на гэльском. Но он был понят. Рыцарь что-то сказал и пошёл к костру. Воин убрал меч от его груди и подтолкнул Хьюго вслед уходящему начальнику.
Между тем высадка продолжалась. Несколько мужчин тащили какие-то тюки; две женщины, закутанные в плащи, принесли к костру котёл. Хьюго, держа крест левой рукой, пытался успокоиться, чуть слышно шепча "Pater noster". Рыцарь отдал приказы подбежавшему человеку, после чего вновь повернулся к нашему герою. Расслышав"…sed libera nos a malo", он перекрестился и вновь задал вопрос:
— Кто ты и что здесь делаешь?
Хьюго чуть вздрогнул и сказал:
— Я монах. Шотландец. Меня зовут Хьюго. Я хочу видеть епископа Андфинна.
— Ты знаешь нашего епископа?
— Нет. Но я хочу его видеть.
— Зачем?
— У меня послание от Святого престола.
— От Папы? — от удивления у рыцаря сделалось настолько изумленное выражение лица, что страх перед этим вооружённым и явно опасным человеком отступил и, хотя он не исчез окончательно, Хьюго почувствовал себя заметно увереннее. Хьюго кивнул, подтверждая догадку собеседника и не желая, чтобы его голос выдал ложь, после чего спросил: