– Вы ошибаетесь, сэр. Эта побрякушка вовсе не моя.
Торн взглянул на юбку, потом их глаза вновь встретились. Увидев в кристальной глубине его глаз искорки смеха, Диана затрепетала от негодования.
Когда незнакомец заговорил, его голос звучал так глухо, что ответ услышала только Диана:
– В таком случае, миледи, вы не будете возражать, если я оставлю это на память о нашей первой встрече?
У Дианы перехватило дыхание от такой фамильярности. «Первой и последней!» с негодованием подумала она.
Она одарила рыцаря ледяным взглядом. Что из того, что он поднял ее украшение, – он все равно не имел права приближаться к ней! Если бы здесь был ее отец, Диана уверена, Торну это не сошло бы с рук. А так он остался безнаказанным. Она должна как-то ответить на его дерзость!
– Меня не касается, что вы там нашли, роясь в мусоре, сэр! – резко ответила она. Потом, насмешливо вскинув бровь, она добавила почти ласково: – По-моему, только там и место Мак-Кендрикам! – Она внутренне возликовала, увидев, как Торн поджал губы и опасно прищурился в ответ на оскорбление.
Он поклонился и направился через залу к своим товарищам.
Хотя Диана слышала раздраженные возгласы со стороны Мак-Ларенов, ни один из них даже не пошевелился. Ведь они и Диана тоже видели, с каким мастерством Мак-Кендрик владеет мечом. Вызвать его на бой – равносильно смерти.
Дойдя до арки дверного проема, Диана помедлила. Не в силах удержаться, она обернулась, чтобы в последний раз посмотреть на золотого рыцаря. Хотя она и клялась себе, что очень постарается, уже сейчас она понимала, что никогда не забудет эту неожиданную стычку.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Апрель 1488 г.
Склонив головы под порывами ветра, Торн и его всадники с трудом пробивались сквозь ледяной вихрь, из последних сил понукая измученных лошадей. Люди были закутаны в теплые пледы поверх кольчуг и вооружены палашами и булавами.
Дым и серый утренний туман – лишь эти два запаха смешались в воздухе. Пожар уже погас, но настолько сильным было бушевавшее здесь пламя, что обуглившиеся руины, несмотря на сырость, все еще дымились.
– Черт бы их побрал! – тихо выругался Торн, глядя на руины. – Да здесь ничего не осталось, кроме горстки пепла! – Он вонзил пятки в бока золотого жеребца, и тот рванулся вперед.
Маленькая деревушка, расположенная у подножья Данморского замка, действительно была обращена в пепел: соломенные хижины и коровники сгорели в одно мгновение как факелы.
Скот был перерезан, жителей деревни и крестьян постигла та же участь.
Пока Торн пробирался к каменной крепости, он внимательно всматривался в лежащие тела. В большинстве своем это были мужчины или старухи. Отсутствие тел молодых женщин и девушек не удивило Торна. Когда нападают воины с Высокогорья, женщин они забирают с собой.
Придержав лошадь, Торн подозвал одного из своих воинов.
– Проверь, не остался ли кто в живых, – приказал он и вновь пустил лошадь вперед.
Подъемный мост был опущен, отпускная решетка поднята. Копыта лошадей звонко процокали по деревянному мосту, и всадники въехали во внутренний двор.
Торн спешился и, оглядевшись, нахмурился. Западная стена разрушена, видимо, в ней была пробита брешь. Его воины осматривали тела, в беспорядке лежащие на земле. Но, конечно же, живых среди них не осталось.
– Это превзошло самые худшие мои опасения, – сказал Энгус, подъезжая к Торну.
Торн, сжав зубы, повернулся к своему товарищу по оружию. Ему был понятен полный безнадежности взгляд Энгуса. Не имея ни жены, ни детей, Энгус считал этих людей своей семьей.
– Если бы мы могли приехать чуть раньше, – сказал Торн.
– Торн, не вини себя! – горячо воскликнул Энгус. – Мы выехали сразу, как только получили весть об этом.
Склонив голову, Торн смотрел на залитую кровью землю. Хотя он понимал, что Энгус прав, ему не давала покоя мысль: могли бы они успеть вовремя, если бы ехали чуть быстрее и не останавливались, давая лошадям отдохнуть?
Сообщение, отправленное сразу после нападения на Данмор, было очень невразумительным. Торн не знал, кто нападавшие и сколько их было.
– Если бы чуть раньше, – прошептал он, чувствуя бремя вины. Все его существо пронизывала боль, не менее острая оттого, что была душевной, а не физической.
Энгус схватил его за руку:
– Смотри, Торн!
Услышав его слова, Торн поднял голову и увидел человека, медленно бредущего к ним. Его рука опустилась на меч, но, увидев, что это женщина, он убрал руку. Ей было за шестьдесят, и она была плоскогрудой и худой – кожа да кости. Волосы, заплетенные в косу и уложенные вокруг головы, напоминали серебряную корону. Выбившиеся из прически пряди обрамляли лицо и развевались в такт ее шагам.