Выпрямившись, она смахнула пот со лба тыльной стороной руки. Огонь ярко пылал, и в комнате было так жарко, что она вся взмокла. Но, не обращая на это внимания, она вновь и вновь окунала полотенце в сосуд с водой. Собираясь его выжать, она вдруг обратила внимание на то, что делает Гризель. Старая женщина открывала все окна в комнате! Диана рванулась к Гризель, которая, весело улыбаясь, подошла к кровати.
– Ты считаешь, что ночной воздух опасен? – спросила она.
– Меня так учили, – осторожно сказала Диана, не желая спорить со старой женщиной.
– Басни, сочиняемые невеждами, – твердо сказала Гризель, присаживаясь на стул.
Диана отшатнулась и изумленно спросила:
– Что же, и лекари невежды?
Гризель махнула рукой.
– Даже еще больше, чем остальные. Много раз я выхаживала воинов, раненных на поле битвы и находившихся между жизнью и смертью. – Она шмыгнула носом: – Я не знаю, у кого больше шансов выжить – у них или у тех, кто умирает в собственной постели, И между ночным и дневным воздухом тоже нет разницы. Жара так же губительна, как и холод, – заключила она с такой уверенностью, что Диана не посмела возразить. – А когда начинается лихорадка, снег даже лучше, чем теплое одеяло, – добавила она.
Эта мысль была непривычна Диане, но она не стала отбрасывать ее. Однажды в раннем детстве ее сразила жестокая лихорадка. Она до сих пор помнит жар, сжигавший ее маленькое тело. Она мечтала лишь об одном: о приятной прохладе мокрого полотенца, но вместо этого ее завалили одеялами, словно надеясь подавить ими жар.
Диана без сил опустилась на стул.
На следующий день состояние Иана мало изменилось. Диана прилегла на несколько часов, но Гризель по-прежнему бодрствовала. Диане оставалось только восхищаться стойкостью этой женщины.
– Вы очень заботитесь о ребенке, – сказала она на исходе дня, когда темнота вновь скрыла землю.
– Да, – ответила Гризель, зажигая свечи, – я была с ним в ту ночь, когда он только родился на свет, такой маленький и слабый. – Она помолчала и добавила: – Невероятно, что он смог отнять жизнь у своей матери. – Она коротко усмехнулась: – Мэри Мак-Кендрик пришлось хорошо потрудиться, когда она рожала на свет своего сына Торнтона. Но она выжила после первых трудных родов. – Повернувшись к Диане, она сказала, дико блестя глазами: – Иан мой, с первого вздоха он принадлежит мне!
Стало понятным все, что так удивляло Диану в этой женщине.
– Значит, вы вырастили его.
– Да, и его брата тоже, – Гризель тяжело вздохнула, и в глазах ее появилась тревога, когда она взглянула на маленькую фигурку на кровати.
– Он еще так молод, – заметила Диана, пытаясь ободрить старую женщину.
Гризель медленно кивнула:
– Да, это его счастье.
Диана заметила, что силы оставляют Гризель. Усталость залегла в глубоких морщинах у глаз и в уголках рта. Диана протянула руку и коснулась неподвижной тонкой руки на подлокотнике стула.
– Отдохни, – тихо сказала Диана. – Я присмотрю за мальчиком.
Слабо усмехнувшись, Гризель откинулась на спинку стула:
– А кто присмотрит за тобой, дорогая? – она вздохнула и через мгновение уже спала.
Наконец утром четвертого дня Иан открыл глаза. Он улыбнулся Гризель, но при виде Дианы улыбка сошла с его лица.
– Где я? – закричал он.
– Ты в Рат-на-Иоларе, – ответила Диана, правильно поняв испуг Иана. Очевидно, мальчик подумал, что снова очутился в Сидене.
– Леди Диана была так добра и принесла мне нужные травки, – сказала Гризель.
Иан явно успокоился.
– Я носил вашу накидку, – сказал он, с улыбкой глядя на Диану.
– Ты правильно сделал, – чуть охрипшим от волнения голосом ответила она. Ее холодная рука коснулась лба мальчика. Никаких следов жара. – Ты хочешь есть? – спросила Диана.
– Как никогда в жизни! – радостно сообщил Иан. Гризель, взволнованная больше, чем когда-либо, приказала принести разнообразной еды, которая могла бы украсить любой банкет. Под одобрительным взглядом Гризель Диана за едой весело смеялась и шутила с Ианом, и напряжение последних суток начало спадать.
Позже, когда Иан уснул, Диана и Гризель еще некоторое время сидели в уютном молчании. Пламя в очаге постепенно угасло, превратившись в горящие угольки, и Гризель сказала:
– Ложись спать, дорогая. Уже светает.
Подчиняясь необъяснимому импульсу, причины которого Диана не могла себе объяснить ни тогда, ни после, она взяла меховую шкуру с края кровати и постелила на пол перед стулом, на котором сидела Гризель. Зарывшись в мягкий мех, она положила голову на колени старой женщины. И мгновенно уснула.