Шериф Фелпманн и часть женщин уже растаскивали камни голыми руками, и когда Энди пошел за девушкой вовнутрь развалившегося здания, из-под обломков извлекли раненую женщину.
Она была первой из многих. Через тридцать минут после обвала здания пять тел были уложены и прикрыты одеялами на тротуаре. Среди тех, кто выполнял спасательные работы, рос гнев против генерал-майора, приказавшего арестовать и заключить в тюрьму женщин.
Когда мужчины работали, Энди увидел, как молодая женщина, с которой он разговаривал раньше, уходила, держа за руку пожилую, которую выносили из рухнувшего здания.
Энди и другие мужчины трудились несколько часов, прежде чем все не было расчищено и стало ясно, что под обломками больше нет жертв.
По пути домой — а он снимал лачугу на краю города — Энди нужно было проходить мимо городской больницы Канзас-Сити. В неожиданном порыве он повернул и открыл дверь — и тотчас же ему представилась сцена полнейшего хаоса. Канзас-Сити был маленьким и спокойным поселением, и больница не была оборудована для такого количества пострадавших, доставленных сюда из рухнувшего здания.
Хотя Энди повторял себе, что он беспокоится обо всех пострадавших женщинах, он остановился, оглядываясь вокруг, пока не нашел молодую девушку, которая помогала ему откапывать остальных. Она и женщина, которую вытащили из-под обломков тюрьмы на носилках, были в коридоре. Пожилая лежала на одеяле, издавая стоны, в то время как врач накладывал ей на ногу повязку, а ассистент крепко держал ее.
— Не могу ли быть чем-нибудь полезен? — вызвался Энди.
Выражение лица молодой женщины было изумленным, когда она посмотрела вверх и увидела Энди, и, похоже, это не было для нее неприятным сюрпризом.
Врач тоже взглянул на него.
— Привет, Маккримон. Нет, у нас нет недостатка в помощниках. Не хватает места, но после того, как они побыли в тюремных условиях, я не слышал ни от кого жалоб. Этого Ивинга следует выпороть кнутом.
— С ним бы так и поступили, будь мы убийцами или ворами, но ведь мы — южане. У нас нет прав — нет даже права подать в суд, чтобы доказать, что мы не сделали ничего преступного.
— Если у вас есть что сказать о нарушении закона, тогда вы говорите именно с тем, с кем надо, юная леди. — Закончив свою работу, доктор встал. — Мистер Маккримон — окружной прокурор, персонально назначенный губернатором. А я — просто доктор, у которого очень много пациентов и очень мало времени.
Когда врач ушел, Энди обратился к девушке:
— Доктор назвал мое имя — Энди Маккримон. Я не знаю, как вас зовут.
— А зачем вам мое имя?
В ее голосе была враждебность, которой раньше не было. Энди подозревал, что это случилось после того, как девушка узнала, что он — прокурор.
— Помолчи теперь, дочка. Разве так нужно разговаривать с джентльменом, который был настолько добр, что пришел посмотреть, как мы, и это несмотря на то, что он участвовал в раскопках тоже. Я благодарю вас за то, что вы проявляете к нам интерес и сочувствие, мистер Маккримон. Я — Эми Хаустон, а это моя дочь, Хетти.
Женщина говорила тоже с сильным южным акцентом, но у нее была речь образованной женщины, и вокруг нее был явный ореол хорошего воспитания.
— Вы — из Шотландии, мистер Маккримон?
— Нет, мэм. Родился и вырос в Миссури, но мой отец родом из Шотландии. Гленелг. Знаете такое место?
— Я — из Вирджинии, как и мой отец. Но мой дед и дед моего мужа были оба шотландцами, с Высокогорья.
— Ваш муж?.. Он еще жив?
— На самом деле вы хотели спросить… не участвует ли он в партизанских набегах? Ответ будет — «нет!» Да, мы с Юга, да, мы сильно симпатизируем тем, которые борются за него. Но я тоже родом из Миссури, у нас никогда не было рабов, и мой отец не участвует в набегах с Квонтриллом, Андерсоном и другими, хотя его в этом подозревают, — с горячностью ответила Хетти.
Эми Хаустон кивнула.
— Это — правда, мистер Маккримон. Мой муж не поддерживает то, за что сражаются южане, поэтому он не станет к ним присоединяться. Не станет он и сражаться против своих друзей, хотя именно теперь он на пути в Сент-Луис со стадом скота, который, возможно, пойдет на съестные припасы, чтобы накормить солдат федеральной армии.
Энди был в замешательстве.
— Тогда почему же вас арестовали и заключили в тюрьму здесь, в Канзас-Сити?