Чарльз впервые увидел Люси Франшер, когда был в гостях в доме Луиса Риеля, зайдя туда, чтобы обсудить создание компании, которую надеялся основать баронет, чтобы торговать шкурами бизонов (основной промысел метисов и их друзей, индейцев племени криизов).
Люси Франшер была девушкой-метиской. В этих местах отпрысков браков индейцев и охотников, особенно охотников французского происхождения, было предостаточно. Их даже считали особой этнической группой, и они гордились своим происхождением.
Люси трудно было назвать юным ангелом. К своим двадцати восьми годам она уже побывала «провинциальной женой» у двоих старших офицеров компании «Гудзон Бей» в близлежащем форте Гарри. Высокая, с длинными черными волосами, с кожей, которая намекала на ее индейскую кровь, она была естественна, элегантна и вообще «хорошо держалась», за этим чувствовались годы, проведенные в довольстве и даже роскоши, в которой купались высшие чины компании.
Второй из ее так называемых мужей ушел из компании и вернулся в Шотландию, когда собственность компании перешла к нескольким избранным, а новое правление уменьшило число факторий, чтобы сократить расходы и привлечь новых инвесторов.
В тот фатальный день Люси шла вверх по тропинке к дому, на крыльце которого разговаривали двое мужчин. Проследив за взглядом сэра Чарльза, Луи Риель улыбнулся:
— Я вижу, у вас очень наметанный глаз, сэр Чарльз.
— Простите… — Чарльз Кэмерон отвел глаза от незнакомки. — Это так просто. Я не могу припомнить, видел ли я более привлекательную женщину.
— Кузина Люси действительно очень привлекательна. Позвольте мне представить ее вам — Люси! Я хочу кое с кем тебя познакомить. Здесь сэр Чарльз Кэмерон, он пришел обсудить со мной некоторые дела…
Чарльз Кэмерон так и не мог вспомнить, говорила ли с ним Люси Франшер при этой их первой встрече. Когда она подошла ближе, то оказалась еще более красивой, чем издали. В то время ему было уже под пятьдесят, а Люси почти вполовину моложе, но все же он знал, что не успокоится до тех пор, пока не будет обладать этой женщиной.
Дела с Луи Риелем были вскоре завершены, и сэр Чарльз понял, что был более чем непрактичным, но неважно, ведь он встретил Люси Франшер.
— Благородный англичанин очень увлекся тобой, Люси.
— Я думала, ты понял, что он — шотландец. А они не любят, когда их называют англичанами.
— Англичанин или шотландец, какая разница? — В голосе Луи Риеля послышались нотки раздражения. Его привлекательная кузина слишком много времени провела со слабыми англичанами. Она забыла, как подобает вести себя настоящей женщине. — Он — не метис и не француз, но он действительно богатый и влиятельный человек.
— Значит ли это, что он может помочь твоему делу?
— Не моему делу, Люси. А делу нашего народа.
— Ага! И кто же этот наш народ? Французы, которые бросают своих женщин и семьи, когда возвращаются во Францию? Или индейцы, которые отказываются принять назад этих брошенных женщин и кучу их незаконных выродков?
— Так было много поколений назад, Люси. Метисы — это народ, который теперь будет признан, будут признаны наши права.
— Нам не нужна помощь таких людей, как этот сэр Чарльз Кэмерон.
Луи Риель пытался совладать с растущим гневом.
— Нам нужна помощь от любого, кто может быть нам полезен. Идут слухи, что землемеры обмеряют земли наших людей, тех, что занимаются фермерством вдоль Ред Ривер. Трагедия в том, что нашего народа официально не существует. Если мы не встанем на защиту своих прав, мы исчезнем в потоке англоговорящих народов, которые сметут все, что мы строили десятилетиями. Наши дома, наш образ жизни, даже нашу религию.
Люси была набожной католичкой, и Луи Риель надеялся, что, если его кузина подумает, что ее религия находится под угрозой, возможно, она проявит большую благосклонность помочь в деле, которому он отдавал всего себя.
— Отец Клод согласен с тобой?
Отец Клод был священником в маленькой церкви на берегу озера Вуд, и община метисов вот уже более тридцати лет была его приходом. Но не только они. В его ведомстве был такой округ, что, будь то в Европе, потребовались бы один-два архиепископа, чтобы отправлять там службу.
— Почему бы тебе самой не спросить его об этом? — Луи Риель прекрасно понимал, что выбрал правильную линию поведения. Отец Клод сам выражал свое беспокойство Луи всего лишь несколько дней назад.
Отец Клод наблюдал за Люси из правого придела несколько минут, прежде чем дал ей понять о своем присутствии. Она стояла на коленях, погруженная в молитву, и он оставил ее в покое, насколько это было возможно — может быть, ей нужно поговорить с Богом.