На этот раз его речь была прервана аплодисментами, в ответ на которые Генри Росс помахал рукой.
— Спасибо. Так я продолжу, Билли Хьюз считает, что Австралия должна послать еще больше войск помочь в войне, и он хочет объявить мобилизацию…
На этот раз шум неодобрения раздался из всех концов зала, и в течение нескольких минут его невозможно было остановить.
Генри Росс терпеливо ждал, когда ведущие собрание утихомирят зал.
— Я понимаю, что вы не можете равнодушно слушать подобную весть, и Билли Хьюз тоже сильно переживает. Подождите… — Генри удалось остановить поднимающийся ропот. — И поэтому он собирается созвать референдум, чтобы узнать, что об этом думает каждый.
— А ты на чьей стороне? — задал вопрос мужчина, стоящий рядом со сценой, и в зале шум стих, потому что все ждали ответа Генри Росса.
— Я — за Билли Хьюза. Мы должны послать солдат на войну, и я — за мобилизацию.
Тем же вечером в тишине дома рядом с шахтой Генри Росс повторил свои слова. Хозяином дома был Бен Таггерт, плотный шахтер-шотландец, которому перевалило за пятьдесят. Он работал в шахте с девяти лет, и угольная пыль въелась ему в кожу на локтях и в поры лба. Он тоже был на сцене, когда Генри произносил свою речь, встреченную так бурно. Бен был одним из старейших членов профсоюза австралийских горняков.
— Я думаю, что на этот раз ты потерпел поражение, Генри. Ты знаешь шахтеров, особенно австралийских шахтеров. Они пойдут в армию и будут хорошо воевать, но им не нужно говорить, что они должны это сделать.
— К сожалению, мы сегодня говорим не только о шахтерах, Бен. В Австралии много людей, которые совсем не хотят идти на войну, а мобилизация будет всеобщей.
— Пусть каждый сражается на своем поле битвы, Генри. Ты — наш профсоюзный босс, и ты нам нужен. Если Билли Хьюз не получит ожидаемых результатов референдума, он окажется в затруднительном положении.
Генри Росс пожал плечами. Он был достаточно молод для важного поста, который занимал в профсоюзе, но имел достаточный жизненный опыт и понимал, что такое трудности.
— Я — самый младший из десяти детей, Бен. Мне приходилось сражаться каждый день, чтобы отстаивать свою индивидуальность. Я привык к этому и к тому, что нужно уметь бороться.
Бен Таггерт неодобрительно покачал головой.
— А что об этом думает твой отец?
Выражение лица Генри Росса потеплело.
— Ты знаешь отца со дней его работы в профсоюзе, Бен. Сейчас ему семьдесят шесть лет, но, если бы он мог, он бы был в Европе, сражаясь вместе с остальными.
— Тристрам всегда все принимал близко к сердцу, неважно, что это было. Нужно быть сильным человеком, чтобы отказаться от земли из-за любви к женщине, даже несмотря на то, что твоя мать была очень своеобразной женщиной, под стать ему. Он оправился после ее потери?
Генри покачал головой.
— Никогда не оправится, но он — боец. Говорит, что это в нем — шотландская кровь. Ты ведь знаешь, что мой дед, его отец, попал в Австралию как заключенный?
Бен Таггерт кивнул.
— Я полагаю, он был сослан за то, что просто пытался накормить свою семью, и только. Таких людей, как он, тогда было много, Генри. Вот почему у нас здесь такой сильный профсоюз. Большинство из нас знают о несправедливостях и эксплуатации не из вторых рук. Вот почему я говорю, что народ не поддержит всеобщую мобилизацию. Австралийцы начинают приобретать свой собственный характер, Генри. Скажи правильное слово — и ты можешь вести их за собой куда угодно. Подтолкнуть, навязать что-то — все равно, что сдвинуть гору. Запомни это. Ты хороший сын Тристраму Россу, в этом нет ничего плохого, но кроме того, ты — лидер нашего профсоюза, и ты нужен нам. Не считай себя дезертиром в этой мобилизации.
Глава двенадцатая
— Сражаться за то, чтобы у шахтеров в карманах появились несколько дополнительных шиллингов, совсем не то, что сражаться с Ханом, Росс. Почему вы думаете, что из вас получится хороший армейский офицер?
Задав вопрос, британский полковник погладил седые густые усы. На бледной коже выступающих скул алые прожилки создавали эффект мрамора.
— Я и не думаю. Я пошел в армию потому, что идет война, и мы, австралийцы, тоже в ней участвуем. Немецкому солдату все равно, кто выпустит в него пулю, офицер или рядовой. Просто один из ваших капитанов на призывном пункте почему-то решил, что мне нужно предстать перед комиссией.