Они добежали до огневой точки за несколько больших шагов, но в эти моменты Генри чувствовал, что каждый солдат германской армии, должно быть, всматривался в него через прицел ружья. Но ему не нужно было волноваться. До конца даже не понимая этого, он и канадский сержант выбрали правильный момент. Как и предполагал Генри, немцы не установили сзади ни одного пулемета, которые бы брали под прицел заднюю стену укрепления, охраняя тем самым подход к тяжелой входной двери, встроенной в толстую бетонную стену. Кроме того, пулемет, который был нацелен непосредственно на двоих людей, когда они выбрались из своего укрытия, перезаряжали, а другой не мог сразить их очередью на таком близком расстоянии.
Низко нагнувшись к отверстию для ствола пулемета, Генри быстро вытащил чеки из двух гранат и бросил их одну за другой вовнутрь укрепления, а с другой стороны сержант сделал то же самое.
Крики ужаса раздались изнутри огневой точки, но они продлились только несколько секунд, прежде чем сильный взрыв четырех гранат сотряс землю там, где согнувшись лежал Генри, а из узких щелей для пулеметов с обеих сторон укрепления повалил дым.
После этого сражения армейские статистики подсчитают, что один пулемет германской армии стоил двадцать тысяч потерь в рядах войск союзников, но на этот раз смерть была обращена на команду немецких пулеметчиков.
— Славно сработано, сержант. Теперь разберемся вот с этой точкой. — Генри показал пальцем в направлении следующего укрепления, спрятанного среди развалин стены, которая когда-то определяла границы полей какого-то фермера из Фландрии.
— Зачем на этом останавливаться? — Канадский сержант чувствовал радостное возбуждение от их успеха. — Если так пойдет и дальше, мы сможем многих вывести из строя.
Это были его последние слова. Меньше чем через минуту он лежал убитым в вязкой вонючей грязи. Генри Росс лежал рядом с ним, задыхаясь от боли.
Майор Росс тщательно отметил точное положение каждого немецкого огневого укрепления, нацеленного на тот рубеж, который недавно удерживали австралийские войска. Единственное, чего он не знал, что совсем недавно были проложены новые окопы, соединяющие многие укрепления. Их соорудило новое пополнение новобранцев, которые недавно были переброшены из Германии. Выстрелы, которые уложили австралийца и канадца, произвели в первый раз в порыве гнева молодые немцы, которые пристально вглядывались через укрепления за ходом этой хитроумной операции.
Глава тринадцатая
На столе большого офиса в здании Верховного суда в Джефферсон-Сити, штат Миссури, несколько минут звонил телефон, но никто не обращал на него внимания. После некоторых раздумий трубку снял, хмурясь, судья Родерик Маккримон. Судья работал над запутанным делом о правах на землю, на которую претендовали две стороны со времен Гражданской войны, в нем фигурировали бывшие рабы и рабовладельцы, и исход дела получит широкую огласку. Все нужно было тщательно проверить, а Маккримон славился как дотошный судья, и сейчас он был недоволен тем, что его прервали. Он ведь сказал секретарю, чтобы его не беспокоили ни по какой бы то ни было причине.
— Алло! — Резкий ответ Родерика Маккримона на звонок выдавал его раздражение.
— Я позвонил не вовремя, Род?
Голос в телефонной трубке заставил судью автоматически вытянуться, и все его раздражение было позабыто.
— Господин президент! Простите, сэр. Я просто работаю над судебным разбирательством, которое мне поручено, и должен подготовить все до понедельника, а сегодня — уже четверг.
— Дело очень важное?
— Оно не внесет изменений в историю Соединенных Штатов, но для обеих сторон, вовлеченных в него, оно важное.
— Понятно, но имей в виду, мне нужно видеть тебя здесь, в Вашингтоне. То, что я намерен поручить тебе, может внести перемены в историю нашей страны. А что, если ты передашь это дело кому-нибудь?
— Я мог бы… — Родерик Маккримон был заинтригован: что могло произойти столь важное, что президент Вилсон хочет, чтобы он все бросил и поехал в Вашингтон. Он знал президента много лет. Вилсон был его наставником в юриспруденции, когда он изучал закон в Принстоне. Родерик Маккримон также помогал Вудро Вилсону в последней предвыборной кампании. — Вы не могли бы сказать, в чем дело?
— Только не по телефону, но, уверяю тебя, важность этого дела для Америки трудно переоценить, во всяком случае за последние десять лет, и ты или кто-то другой можете оказать стране неоценимую услугу.