— Теперь это не важно. Автобусы ходят? Нам нужно добраться до вокзала «Виктория», чтобы успеть на поезд к нашему аэродрому.
— Если вы пойдете прямо по Хокни-Роуд, то придете на Кингсленд-Роуд. Я знаю, что автобусы как раз там и ходят. Но через несколько минут мое дежурство заканчивается. Почему бы вам не задержаться немножко и не заглянуть ко мне домой на чашечку чая перед отъездом. Моя жена будет счастлива напоить вас чаем. Она может даже быстренько приготовить вам что-нибудь на завтрак. Она всегда рада внести свой вклад и помочь военным, моя Пэт…
Глава пятнадцатая
Одиннадцатого сентября тысяча девятьсот сорокового года эскадрилья сэра Джеймса Кэмерона понесла устрашающие потери. Идя на перехват огромному сосредоточению немецких бомбардировщиков к востоку от устья Темзы, они обнаружили, что перевес в силах был гораздо больший, чем они ожидали, — их атаковали по крайней мере шестьсот немецких истребителей. Во время этого сражения эскадрилья потеряла восемь «харрикейнов» и пять летчиков. Один из сбитых самолетов вел Хью. Ему посчастливилось прыгнуть с парашютом, и, несмотря на то, что он приземлился на крышу одинокого домика в графстве Кент, он оказался на земле совершенно целехоньким, если не считать растяжение связок в запястье.
Эскадрилья находилась в боях со времени поражения при Дюнкерке почти без передышки, и эта последняя гибельная битва побудила командование авиаполка отозвать оставшихся в живых с линии фронта и отправить их на Северо-Запад Англии, чтобы они насладились коротким отдыхом, пока эскадрилья не будет сформирована вновь.
Так они оказались в Вестморленде, в Озерном краю, столь любимом английским поэтом Уильямом Вордсвортом.
Не успел Хью расположиться в своей комнате в казармах у летнего поля на Севере страны, как сэр Джеймс вошел в своей всегдашней веселой манере.
— Пошли, Хью. Брось несколько вещей в сумку и забудь обо всем. На улице нас ждет машина с работающим двигателем, готовая отвести нас в короткий отпуск.
— Не вздумай рассказывать мне, что у кого-то хватило ума одолжить тебе машину еще раз.
На лице сэра Джеймса появилось недоуменное выражение.
— Нет, эту мне пришлось купить самому. Между прочим, заплатил наличными.
— Тебя это удивило? — Хью ухмыльнулся. — Дай мне десять минут, и я готов отправиться с тобой. А куда мы едем?
— В дом предков, в Гленелг. Настало время нам обоим посмотреть на это место. Я только что разговаривал с матерью по телефону. Она нас ждет.
Огромный спортивный открытый автомобиль, сзади напоминающий по форме пулю, был припаркован за столовой. Под длинным зеленым капотом урчал мотор. Звук его был неспешным и сильным, похожим на работающий мотор рыбачьей лодки далеко в море.
Вид машины заставил Хью замереть на месте.
— Это настоящее чудовище. Что это за марка?
— Это — «бентли», по крайней мере мне так сказали. Она стояла в одном из ангаров, поскольку ее владелец исчез в одной из операций над Северным морем.
— Но она пьет почти столько же горючего, сколько «харрикейн».
— А! Ну, это только одна сторона медали. У нее полный бак, а на каждом дюйме свободного пространства размещены канистры. Их столько, что нам придется привязать свои чемоданы наверху.
Хью подозрительно посмотрел на Джеймса.
— А откуда это горючее — уж не из топливных ли баков для заправки самолетов?
— Не задавай глупых вопросов — конечно, нет. Привяжи свой чемодан, и мы отправимся в путь. Я сказал маме, что мы приедем к ужину сегодня вечером.
— Это далеко отсюда?
— Я не знаю точно. Возможно, миль двести-триста.
Когда они въехали в поселок, от рева выхлопов массивной спортивной машины с трехлитровым двигателем фирмы «Бентли» в окнах домов Гленелга дрожали стекла. Оставив позади единственную узкую улочку, огромный автомобиль уткнулся носом в еще более узкую тропинку, которая повторяла ту, проторенную в восемнадцатом веке военными через долину Глен Мор.
Когда они подъехали к старому дому Россов, Абигейл Кэмерон выбежала из дома навстречу сыну. Она прижала его к себе со всей любовью матери, которая слишком долго жила в страхе, что больше никогда не увидит его живым.
После того как она нежно погладила своего сына, леди Кэмерон обратила свое внимание на Хью, и ее объятия были не менее убедительными. У Хью сразу же возникло к ней теплое чувство.
Взяв молодых людей за руки и направляясь с ними в дом, она сказала: